Еще при жизни Георгия III верхи феодального общества постарались организационно оформить политическое соглашение, на основе которого состоялось коронование Тамары. Они создали своего рода Верховное собрание, власть которого распространилась на все стороны государственного управления. После смерти Георгия III они дали понять Тамаре, что она царствует по их выбору и согласию. Представители Верховного собрания, патриарх и высшие государственные чины явились во дворец к Тамаре в Исани (Авлабаре) и просили ее принять власть, точно она, процарствовав с отцом четыре с лишним года, еще ее не имела.
Тамара поняла смысл этой просьбы, которая была не чем иным, как жестом, указывающим на то, что феодальные верхи ее избирают, но могут и не избрать. Свою просьбу они подкрепили постановлением, что женщина имеет право на занятие трона, весьма кстати напомнив о политическом соглашении, выработанном при Георгии III, нарушения которого в смысле умаления своих прав они не собирались допускать.
Тамара решила дать бой. Она выписала из Иерусалима бывшего католикоса Грузии Николая, чтобы противопоставить его патриарху Микелю. Но этого мало. Главный удар она готовила против никем не санкционированного, самочинного Верховного собрания, которому она противопоставила созванный по ее инициативе и под председательством католикоса Николая Государственный совет. Она велела поставить в Совете свой трон и приняла самое деятельное участие в его работах.
Патриарх Микель демонстративно не явился на созванный Тамарой Совет. Тамара решила использовать эту демонстрацию и потребовала смещения Микеля. Тамара правильно учла, что удаление главы Верховного собрания с его патриаршего места нанесет сильнейший удар по ненавистному об'единению родовой знати.
Однако созванный ею Совет не решился на это. Микель остался патриархом, и попытка Тамары освободиться от своего врага-опекуна кончилась ничем. Такой исход первого же столкновения Тамары с руководителем самочинного собрания показал, что члены его благополучно попали в новый организованный ею Совет, и противопоставить одно другому Тамаре не удалось.
Раз основные силы тогдашнего высшего общества в лице церкви, старой и новой знати вступили между собой в соглашение, то не оказывалось той социальной группы, на которую Тамара могла бы опереться в своей борьбе.
Если попытка Тамары освободиться от непрошенных опекунов явно свелась к нулю, все же созванный ею Совет сыграл в государственной жизни Грузии большую роль. Тамара добилась удаления ряда высших представителей светской и духовной власти как в центре, так и на местах. Обсуждение кандидатур было вынесено на гласный суд, к многие действительно негодные элементы были лишены своих должностей, а на их место были привлечены наиболее даровитые, как Мхаргрдзеладзе (Долгорукие) – Саргис и два его сына Захарий и Иване и другие. Они считали себя обязанными Тамаре, поскольку она выдвигала их на высшие государственные посты взамен тех лиц, удаления которых она потребовала от Совета. Этим она создавала лично ей преданных людей, услугами которых она при благоприятных условиях могла воспользоваться.
Конечно, это было маленькое утешение. По существу, Тамара потерпела поражение, и в выигрыше оказалось Верховное собрание, которое из нелегального учреждения превращалось в лице Совета в орган государства, санкционированный участием самой царицы в его решениях. Тамара поняла это и, не видя другого выхода, сама формулировала результаты работ Совета, определив свои и его функции по принципу (если можно для той эпохи применить это выражение) парламентаризма: Совет решает, а она будет управлять государством. Конечно, Совет ни к чему другому и не стремился.
Внутренний мир Грузии казался обеспеченным надолго. Но этот мир не был в интересах Давида Сослана. Он любил Тамару, с которой вместе рос при дворе Георгия III, и, будучи единственным и последним представителем мужской линии Баградитов, считал свои права на трон Грузии бесспорными. Что же мешало ему соединиться с Тамарой? Едва ли здесь играло какую-либо роль честолюбие Тамары или самого Давида, не желавших разделить друг с другом царскую власть. Дело тут было в другом. Давид Сослан был, очевидно, неприемлем по каким-то особым соображениям, о которых открыто никто не смел говорить, но которые играли решающую роль при обсуждении этого вопроса.
Грузинский трон оставался без наследника, и как ни была молода Тамара, надо было определить, кто же будет ее преемником. Конечно, Тамара могла выйти замуж, и наследниками после не могли быть ее дети, но тогда вставал вопрос, за кого ей выйти замуж, ибо это означало появление в Грузии новой династии и новых влияний.
Чем неизбежнее становилось решение этого вопроса, тем больше должен был терять терпение Давид Сослан, для которого время не могло принести ничего, кроме забвения. Ему надо было напомнить о себе и напомнить так, чтобы стать в центре внимания Грузии; его кандидатура должна была сделаться единственно приемлемой. Но что-то делало его кандидатуру невозможной, и он никак не мог преодолеть эти роковые для него силы.
Мы увидим дальше, какую роль сыграл в разрешении этого вопроса Шота Руставели с его гениальной поэмой; пока же, следуя чисто историческим данным грузинских летописей, мы должны отметить, что в 1188 году перед Советом, являвшимся теперь правомочным органом в решении важнейших вопросов государственной жизни Грузии, неожиданно и резко встал вопрос о браке Тамары с русским князем Юрием.
Об обстоятельствах, предшествовавших этому замужеству, мы узнаем в дальнейшем от Руставели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54