Асмат, конечно, не проронила ни слова. Всякий другой бросил бы дальнейшие попытки выведать что-либо у Асмат. Но Автандил не таков. Он слишком хорошо знает женщин и умеет затронуть такую струну, которая быстро отверзает самые скрытные женские уста. Он рассказывает Асмат о своей любви, о страданиях вдали от возлюбленной. Его слушательница уже пленена: какая женщина закроет уши перед рассказами о любви? И не успел еще Автандил досказать ей историю своей любви, как Асмат уже готова не только все открыть ему, но и вызвалась содействовать сближению его с Тариелем. Автандил играет на струнах человеческого сердца так же легко, как на арфе.
Его преданность Тариелю – высокий образец бескорыстной дружбы и верности, соединенной с готовностью претерпеть ради друга любые лишения. Действительно ли связал Шота свою участь с Давидом Сосланом именно при тех обстоятельствах, как это изображено в поэме, или при других, для нас не имеет значения. С полной уверенностью можно утверждать, что знакомство и сближение этих двух друзей произошло при более счастливых обстоятельствах, чем уединенная пещера. Пещера – это только образ, символ, но образ и символ такой силы, которые запечатлеваются навсегда. Вы знаете: что бы ни случилось, Автандил не изменит Тариелю. Если Автандил пошел на поиски неизвестного во имя любви к царевне, то теперь, найдя его и сблизившись с ним, он готов на все, лишь бы быть полезным своему другу. Когда он нашел Тариеля, трехлетний срок уже истек. Он верен слову, данному царевне, – вернуться в срок, и знает, что впереди его ждет любовь. И все же он не бросает своего друга в тяжелых условиях и без колебаний обещает ему вернуться через два месяца.
Так великий поэт запечатлел в веках наивысший идеал дружбы и верности. Во многих художественных образах высокой выразительности Шота раскрывает психологию Автандила, его благородный внутренний мир.
Приехав к царице, он ни на минуту не усомнился в себе, не подумал с тоской, зачем ему ехать в неизвестность, когда он так близко от предмета своей любви. Не задумавшись, он возвращается к своему другу и весь отдается его интересам. Он едет искать похищенную Нестан-Дареджан и готов испытать любые превратности, чтобы оказать помощь своему другу.
Как смотрит Автандил на вопросы любви? Это имеет большое значение не только потому, что взгляды Автандила на любовь – взгляды самого Руставели. Любовь в освещении Шоты приобретает характер подлинного свидетельства о феодальной Грузии XII века, о том, как относились на рубеже Азии к женщине и чем отличалось ее положение здесь от положения женщины европейских стран, переживавших, как и Грузия, расцвет феодализма с его трубадурами и миннезингерами.
Автандил любит Тинатин не менее возвышенно, чем рыцари средневекового Запада.
«Приложи слезы к слезам и новые скорби к скорбям. Приодень мое сердце в траур, окружи меня густым мраком, взвали на меня тяжелое бремя горя, как на мула. Скажи ей: „Не изменяй ему, ибо он твой и страдает для тебя“».
«Иди сюда, о, Луна. Пожалей меня.
Я мучусь и худею, как ты: то худею, то тучнею от солнца. Расскажи мои мучения и страдания. Иди и скажи ей: „Не изменяй ему, ибо он тебе принадлежит и страдает для тебя“».
Казалось, тот, кто так тонко чувствует любовь, неспособен на иное проявление своих чувств к женщине. Однако Шота правдив до обнаженности. Он дает сцену любви между Автандилом и Фатман, женой богатого купца. Эта женщина, по описанию автора, уже немолода, недурна собой, жива, весела, любит выпить и наряжаться. Она влюбилась в Автандила и, не раздумывая долго, написала ему письмо.
Ее письмо не обрадовало Автандила, но и не вызвало в нем желания уклониться от прямого ответа. Он рассуждает просто: «Никто не имеет того, что желает, и не желает того, что имеет». Он садится и без долгих колебаний пишет Фатман письмо, правда, думая извлечь пользу для дела Тариеля: «Ты жди меня дома, а то из-за тебя я страдаю и пылаю огнем».
И, что характернее всего, он пишет, что в эту ночь мысль о Тинатин мучит его, он дрожит от тайного страха и сердце его глупое истерзано, словно скребут его свирепые звери.
Казалось, Автандил сильно терзается. Если он решил не останавливаться ни перед чем ради помощи Тариелю и пошел на сближение с Фатман только, чтобы извлечь из этого пользу, то он должен как будто переживать это противоречие между рассудком, заставляющим его итти на этот шаг, и чувством любви и верности своей Тинатин.
Однако Шота впадает в веселый юмор и взывает не к своей совести, а к любовникам: «Смотрите на меня, о, любовники! Я, которому принадлежала роза, я, соловей, сижу на навозе, подобно вороне».
Строгие критики постараются увидеть здесь крайнюю грубость и, сравнивая рыцарское отношение к женщине в феодальном обществе Запада, его идеализацию женщины с этим до предельности доведенным реализмом, скажут, что нравы грузинского феодализма были далеки от Европы. Доля истины в этом, конечно, есть, и поступок Автандила – яркая иллюстрация для характеристики некоторых черт грузинского феодального общества.
Автандил – человек своей эпохи. Мы видим, как он переносит свой вынужденный флирт с Фатман.
Этот жизнерадостный «любовник», как он себя называет, видит в случившемся только комическую сторону и дальше не задумывается.
В конце концов он не просто приволокнулся за праздной женщиной, у него есть своя цель, ради достижения которой он готов на все.
Предаваясь размышленьям, так он думал с осужденьем.
И с таким он был решеньем: «Можешь мне лишь ты помочь.
Если в путь пойду, ищу я ту, кем друг горит, тоскуя,
Чтоб найти, все совершу я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54