Это был, по мнению Марты, лучший воскресный обед в ее жизни. И конечно, ее мнение разделяли младшие сестры. Во всяком случае, обе они видели полет бифштексов. Макки проснулась от крика отца и успела увидеть только, как тетушка Рут выскакивает из-за стола. Мелисса, ползая на коленках по полу, ухитрилась-таки высмотреть поверх талии Эммы, как мясо парит в воздухе. О, это было веселое зрелище. Все девочки сошлись на этом, сидя в комнате Марты, куда они поднялись, чтобы сменить воскресную одежду. Веселья было гораздо больше, чем в тот раз, когда Сорроу притащил в гостиную мышь.
– Тетушка Рут выгонит Эмму? – спросила Мелисса.
– Ну уж нет! – Марта влезла в старенькие хлопковые шорты, затем схватила любимую фиолетовую тенниску и натянула ее на себя.
– Точно?
– Точно. А если только попробует, мы просто скомандуем Макки заплакать, и тогда Эмма останется. Верно, Макки?
– Ага. – Макки сидела на полу и держала во рту большой палец.
– Долго нам еще здесь торчать? – Мелисса в считанные секунды сменила свое платье на спортивную одежду.
– Недолго, – сказала Марта, чтобы не говорить «не знаю».
Кто-то должен был прийти за Макки и отнести ее в постель для послеобеденного сна.
– Пойди спроси, – сказала Мелисса.
– Лучше ты.
– Ты старшая.
– О'кей, – сдалась Марта и направилась к двери.
Она прислушалась, однако внизу все было тихо. Если бы тетушка Рут все еще продолжала говорить, было бы слышно и отсюда. Кто-то, однако, поднимался по лестнице, поэтому Марта замерла на месте. Если что произойдет опять, она первая узнает.
– Марта? – На верхних ступеньках лестницы появилась Эмма. – Где Маккензи? Твой отец сказал, что ей положен послеобеденный отдых.
– Она в моей комнате. – Марта отступила назад и пошире открыла дверь. – Сначала ее нужно сводить в уборную.
– О'кей. Где уборная?
– Здесь рядом. – Марта указала на крохотную уборную, которая отделяла ее комнату от комнаты Макки.
Эмма подхватила Макки с пола так, что малышка не выпустила даже палец изо рта, – тетушка Рут поступила бы совсем иначе. Марта последовала за Эммой, желая убедиться, что та сделает все правильно. Все было сделано как надо, Марте, правда, пришлось сказать две вещи: во-первых, в кровать Макки нужно положить трех ее розовых медведей, во-вторых, Макки надевает пижаму только на ночь.
– Тетя Рут все еще на кухне?
Эмма поджала губы:
– Нет. Она решила, что дома у нее есть кое-какие дела.
– Она все еще злится?
– Не знаю. Полагаю, ей не оказывали прежде подобных услуг, не так ли?
Марта подняла на нее глаза:
– Не расстраивайся, Эмма. Папа может отдать мясо собакам.
Эмма улыбнулась, комично опустив уголки губ:
– Если я продолжу в том же духе, у вас будут самые счастливые собаки в Небраске.
Марта не поняла ее шутки, но притворилась, будто поняла. Эмма спустилась вниз, чтобы прибраться на кухне, а Марта с Мелиссой, подхватив коробки с куклами, игрушечной мебелью и кукольными платьицами, тихонько пошли на застекленную веранду. Марта предупредила сестру, что шуметь не надо, чтобы не пропустить, если сегодня случится еще что-нибудь забавное.
– Слышал, твоя новая домработница швырнула еду в Рута, – медленно прогудел Чет, лежа ничком на кожаной кушетке.
Он надавил на пульт дистанционного управления телевизора, и звуки футбольного матча стали потише. Трое других мужчин издали возгласы разочарования.
– Извините, парни, – сказал старик, – но я не могу слушать и разговаривать одновременно.
Мэтт притянул к себе старенький металлический стул и сел. Комната пропахла пивом и сыром. Войдя, он наступил на парочку жирных оранжевых шкурок от сыра.
– Она не швыряла. Поднос выскользнул.
Происшедшее врезалось в его память навсегда.
– Рут давно следовало вправить мозги, хотя, готов спорить, это не первый раз, когда в нее кто-ни будь что-нибудь швыряет. Хочешь пива?
Мэтт позволил себе лишь короткий смешок, удержавшись от раскатистого хохота. Чет был двоюродным братом Рут, остальные трое скотоводов – Бобби, Яспер и Пит – приходились ей то ли двоюродными племянниками, то ли троюродными братьями, то ли еще какими родственниками, только Рут это знала. Хотя их возраст укладывался в рамки 45–55 лет, Мэтт всегда считал их своими дядями, которые замещали ему рано умершего отца. Высокие, тощие, светловолосые, с серыми глазами, Таттлы были хорошими мужиками, которым нравилась стряпня Рут, ее пироги с мясом и с яблоками. Она лечила их, когда они хворали, и бранилась с ними, когда коровы забредали в ее сад. Никто из этой троицы никогда не был женат и, похоже, даже не стремился найти себе жену.
– Спасибо, я сам дотянусь до пива. Так вот, я купил новый трактор. Его доставят сюда на этой неделе.
– Хорошо, – кивнул Чет. – А свой старый ты оставишь или продашь?
– Пока не решил. Как по-твоему? Я мог бы продать его Барни, я уже не могу слышать, как эта развалина тарахтит.
Мэтт вытянул ноги и глянул на экран телевизора. «Патриоты» выигрывали у «Медведей», но схватка, похоже, была что надо. Здесь, в домике для отдыха, в данный момент было безопаснее всего. Мэтт усмехнулся, припомнив воскресный обед. Он чуть не упал со стула, когда увидел лицо Эммы после того, как говяжье филе поразило непредвиденную цель. Чет пожал плечами:
– А я неравнодушен к старой развалине.
Мэтт не понял, говорит ли старик о тракторе или о тетушке Рут.
– Да, – вымолвил он осторожно.
– Как ее звать?
– Кого?
– Новую домработницу. Ты бы познакомил ее со всеми, или боишься, что она окатит нас помоями?
– У меня душа уйдет в пятки, – заявил сорокашестилетний Бобби, самый молодой из Таттлов. – Она хорошенькая?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45