Линдстром вошла в пустую общую комнату, скрипя подошвами своих «док мартинсов» о лакированный пол из твердого дерева. Обычно ученики приходили сюда в свободное время – те, что помладше, играли на полу с игрушками, те, что постарше, – читали или учились.
– Так куда они забрали детей?
– Понятия не имею. САКЗС сообщают людям только самый необходимый минимум.
– Ммм. Естественно.
Солнце в небе висело уже низко, и скудный свет проникал сквозь выходившие во двор окна. Голубой сумрак заволакивал все – массивный персидский ковер, потертые вельветовые стулья, деревянный камин, покрытый истертым орнаментом из завитков, – из-за чего комната казалась поблекшей, старой и грязной по сравнению с тем, какой помнила ее Натали. От этой мысли ей стало грустно: так ребенок жалеет строгого, даже жестокого родителя, чахнущего от рака в больнице.
– Можно я немного поброжу вокруг? – отстраненно спросила она. – Одна?
Дэн внимательно посмотрел на нее.
– Хорошо. Я буду в нескольких шагах позади тебя. Если обнаружишь что-нибудь, позови меня.
– Ладно.
Женщина зашагала по коридору направо, к классным комнатам, где она впервые узнала, кто она такая. Должно быть, отопительную систему отключили, когда закрыли Школу, потому что воздух здесь был даже холоднее, чем снаружи.
Со странным бесплотным ощущением, какое бывает, когда наблюдаешь сон от третьего лица, она вошла в первую из пустых комнат и представила, что видит пятилетнюю Натали, которая обвила руки вокруг сложенных ног и уткнулась подбородком в колени, спрятавшись среди пяти одноклассников с фиолетовыми глазами. Все они сидели на резиновых ковриках на полу и смотрели на Артура Маккорда, который руководил ими, похожий на Будду, сложив ноги в позе лотоса. В воспоминаниях Натали Артур был моложе и стройнее, его бритая голова блестела в свете флюоресцентных ламп комнаты.
– Смерть похожа на большую черную комнату, – рассказывал он сидящим перед ним детям, старшему из которых было девять. – Вы нащупываете путь в темноте, и не знаете, куда идти. Вещи, до которых вы дотрагивались в течение жизни, места, в которых вы бывали, люди, которых вы знали, – все это похоже на закрытые двери, ведущие из комнаты. Когда фиол прикасается к одной из таких вещей, он распахивает одну из этих дверей, и ваша душа стремится к свету...
Натали почувствовала, как покалывает кожу головы – так было и в тот день. Тогда у нее еще были волосы – длинные, песочные локоны, прижатые к вискам бледно-голубым беретом. Годы спустя она узнала научное объяснение всему, что сказал Артур в первый день ее пребывания в Школе: про квантовый состав души и теорему Белла, про то, как субатомные частицы, вступающие в контакт с энергией души, сохраняют связь с этой душой после того, как она покидает тело. Но даже сегодня, что бы Натали ни думала о смерти, она рисовала эту большую черную комнату, наполненную слепыми душами, ищущими выход.
Артур достал окаймленный кружевом платок из кармана рубашки и помахал им перед учениками, как будто собирался показать фокус. Уголок ткани был отмечен инициалами «РМ».
– Это принадлежало моей матери, и прямо сейчас я чувствую, как она пробивается в мое сознание, стараясь выбраться из этой черной комнаты, – сказал он. – Я вижу в голове проблески ее воспоминаний, я думаю отрывками ее мыслей. Но я использую собственные мысли, чтобы не пустить ее в свою голову.
Он попросил Кевина, которому было девять лет, подойти и сесть рядом с ним. Робкий чернокожий мальчик с легким дефектом прикуса, Кевин прополз вперед и устроился возле Артура.
– Вытяни руки.
Сиреневые глаза мальчика светились подозрением, но он сделал то, что было велено.
– Закрой глаза.
И снова Кевин подчинился, сморщив рот в беспокойстве.
Артур подвесил платок над обращенными кверху ладонями мальчика.
– Теперь, Кевин, я хочу, чтобы ты проговорил алфавит. Продолжай проговаривать его снова и снова, что бы ни произошло. Не думай ни о чем другом и не останавливайся, пока я не скажу.
Веки Кевина дрожали от старания сосредоточиться, а может, и от страха.
– А-Б-В-Г-Д-Е-Ж-3-И-К-Л-М-Н-О-П...
Артур подождал, пока он торопливо, на одном дыхании проговорил алфавит несколько раз. А потом опустил платок в руки мальчика.
Буква "К" застряла у Кевина в горле. Его пальцы сомкнулись на платке, и голова дернулась вверх.
– Давай, Кевин, где алфавит? – спросил Артур. – Что идет после "К"?
Челюсти мальчика боролись с парализованными губами.
– Ммм... ммм...
– Да! Именно! Скажи это, Кевин!
– Ммм... ммм... ЭМММ!
– Да! А что после этого?
– Ннн... ннн... ЭННН!
– Хорошо! Продолжай дальше.
– ...О... Пее-ПЭЭЭЭ! К-к-КА!
С каждой буквой его заикание уменьшалось, и скоро он уже выдавал алфавит так же быстро, как и раньше. На его лице появилась широкая улыбка.
Артур забрал платок из рук Кевина.
– Вот, класс, как вы можете удержать мертвых людей от управления вашей жизнью.
Натали и другие дети посмотрели друг на друга с благоговением и восхищением. Все они потеряли минуты, часы и даже дни своих молодых жизней из-за душ, которые вселялись в них. Теперь этот учитель пообещал им спасение, способ использования собственного сознания...
Но Артур лгал, подумала Натали, осматривая бледный пол и пыльные резиновые коврики, валявшиеся в дальнем углу комнаты. Не каждую душу можно было так легко отвадить, как душу матери Артура. И, так или иначе, жизнью фиола всегда будут управлять мертвые.
Она оставила комнату и пошла дальше по коридору, заглядывая сквозь стекло каждой двери, мимо которой проходила. Здание занимало достаточно большую площадь; эта часть предназначалась для младших учеников, и каждый класс воскрешал в памяти очередное событие:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82