- Ну, отец, какой это признак?
– Обнадеживающий, - пробасил Игорь Саввович. - Может, развернуть его?
– Обойдется. Нет, - сказал он Андрею. - Это не слон. Всего-то пара верблюжьих одеял да овчинный тулуп.
– Что произошло? - спросил Андрей.
– Вопросы задает, - сказал Зимородинский, снова поворачиваясь к отцу Егорию. - Как доктор полагает, можно больному вопросы задавать или молчание пропишем?
Ласковин подумал, что Потмаков сейчас взорвется, но тот лишь покачал головой.
– Узнаешь, - сказал он Андрею. - Не спеши.
– Ты умер! - вмешался Зимородинский. - И он, - кивок в сторону Потмакова, - умер! Так в газетах пишут. И умные дяди по телевизору тоже так говорят. Где уж нам с ними спорить! - и подмигнул. - Тем более, раз вы оба умерли, значит, больше вас убивать не будут. Верно, отец?
"Телевизор… - возникла беспокойная мысль. - Телевизор… Наташа!"
– Сколько… Как давно я так? - проговорил Ласковин.
– Да уж часов тридцать, нет, побольше, - ответил отец Егорий.
– Тридцать три, - уточнил Зимородинский. - Ты - хлопец основательный!
– Наташа, - с беспокойством произнес Андрей.- Она - знает?
Потмаков с Зимородинским переглянулись.
– Вот это мы недодумали! - с досадой проговорил сэнсэй Ласковина. - Бабушке твоей я сообщил по секрету, а ей…
– Я позвоню, - сказал отец Егорий. - Не поздно звонить? - спросил он у Андрея.
– Поздно! - Ласковин скрипнул зубами. - Отец Егорий, пожалуйста, быстрей! Слава, дай ему телефон. И разверни меня наконец!
Зимородинский подал Потмакову трубку. Отец Егорий по памяти набрал номер. Память у него - как японские часы.
Ответа не было.
– Никого, - сказал Игорь Саввович. - А может, спит?
Ласковин рванулся так, что потемнело в глазах.
– Выпутывай меня из этой дряни! - прохрипел он. - Куртка моя цела?
– Цела, - сказал отец Егорий.
Голос его стал непривычно тих, но Андрею было не до тонкостей.
– Я поеду туда! - заявил он, пытаясь выдавить из тела нахлынувшую слабость.
– Лучше я съезжу, - возразил Зимородинский, успешно скрывая собственное беспокойство…
– Нет!
– Ладно, - уступил Вячеслав Михайлович. - Будь по-твоему. Отец, - сказал он Потмакову, - разверните его и помогите одеться. А я пойду укрепляющее приготовлю. А не то помрет дорогой - и все старания наши прахом!
Спустя час машина Зимородинского притормаживала у Наташиного дома.
– Подождать вас? - спросил Андреев сэнсэй. - Вдруг нет ее?
– Не надо, - отказался Андрей. - У меня - ключи.
– А сам-то - как?
– В норме! - как можно бодрее произнес Ласковин. Однако, когда он выбрался из машины, пришлось подождать с полминуты, опираясь на дверцу, чтобы прошла слабость.
– Пациенту! - сказал Зимородинский, вручая отцу Егорию литровый термос и запечатанный флакон граммов на двести. - Это, - он указал на термос, - сегодня и завтра. По стакану через восемь часов. А это - по чайной ложке утром натощак.
Андрей медленно пересек тротуар. Кажется, силы понемногу возвращались. Короткая лестница далась ему без особого напряжения.
"Вот я и вернулся", - подумал Андрей, открывая дверь.
Темная квартира. Ощущение пустоты и… тревоги!
– Наташа! - негромко позвал Ласковин.
Тишина.
Андрей щелкнул выключателем… и увидел одежду, в беспорядке разбросанную по коридору.
Сердце его сжалось от дурного предчувствия. Вновь накатила слабость, но беспокойство было сильнее.
– Наташа! - еще раз позвал Ласковин, уже не рассчитывая на ответ.
Не дожидаясь отца Егория, не потрудившись снять ботинки, Андрей поспешил в комнату.
Темно. И никого.
Ласковин зажег свет. Разобранная постель… и никаких следов девушки.
Вернувшись в коридор, он увидел отца Егория, запирающего дверь.
– Раздевайтесь, - произнес Андрей бесцветным голосом. - И заходите в комнату.
Верхняя одежда Наташи была на вешалке, обувь - тоже. Тапочки? Тапочки он видел в комнате. Записка? Наташа имела обыкновение оставлять ему записки на кухонном столе. Вдруг?
Андрей прошел по коридору, задержался на секунду там, где от него ответвлялся "аппендикс", в конце которого-ванная и туалет, прислушался… Ничего.
На кухне тоже ничего. Андрей тяжело опустился на угловой диванчик.
"С ней все в порядке! - попытался внушить себе. - Могла ведь к матери уехать. Тем более если услышала… обо мне. Легче, когда близкий человек рядом".
Ладони Ласковина стали влажными. И ему было худо.
Совсем худо.
"Если Слава еще не уехал, то… Но где ее искать?" Ни телефона Наташиной мамы, ни адреса ее Андрей не знал.
"Стимульнуться бы чем-нибудь!" - подумал он и поднялся.
Вдруг Андрею показалось: по коридору кто-то идет.
Не отец Егорий, а кто-то, ступающий очень тихо. Усилием воли Андрей ненадолго вернул мышцам упругость. Приоткрыв дверь кухни, он выглянул… и не увидел ничего и никого. Но чутье говорило: кто-то прошел только что по видимому из кухни участку коридора. Кто-то, постаравшийся остаться незамеченным.
Ласковин шагнул вперед и обнаружил влажные отпечатки на полу. Раньше их не было. Вот сейчас Андрей не отказался бы от своего "медиума". Но пистолет находился в комнате. Ласковин буквально увидел, как он лежит, завернутый вместе с кобурой в газету и уложенный в полиэтиленовый пакет…
Длинная тень пересекала коридор. Неизвестный стоял на пороге комнаты.
Слух Андрея, как всегда бывало в такие мгновения, обострился, и он отчетливо слышал два дыхания.
Ласковин в один бросок покрыл оставшиеся метры и… Наташа!
Ни разу в жизни он не видел, чтобы человек потерял сознание просто от волнения! Сил у Ласковина хватило ровно настолько, чтобы удержать девушку, пока отец Егорий подхватит ее, а заодно и самого Андрея, ставшего вдруг бледным, как осенний туман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15