– Ты о чём?
– Позволили ему ограбить банк, помогли открыть сейф. Что бы он делал без нас?
– Извини, я сейчас думал совсем о другом, – сказал полковник. – Без нас?
– Я вот думаю, знаете, почему мы ещё живы? Потому что без нас он и не сообразит, что делать с такими деньгами.
– С такими деньгами… – полковник облизал запёкшиеся разбитые губы и откашлялся. – С такими деньгами они никуда не смогут сунуться. Сейчас всем уже известно, что из банка похищен сейф с крупными банкнотами, и любой, кто предъявит к оплате хотя бы сотенную, тут же попадёт за решётку. Значит, им придётся выжидать, пока шум не утихнет. Или перебираться подальше отсюда. А это тоже непросто.
– Это вы так рассуждаете, – скептически заметил О'Райли. – А они не рассуждают. Они завтра пойдут в ближайший притон, сунут хозяину пятисотку, и все будут довольны. Хозяин не выдаст выгодных клиентов.
– Может быть… А ты уверен, что хозяина никто не выдаст?
– Кто?
– Да любая из его девиц, – проговорил полковник, поудобнее пристраивая ноги на чурбаке. – А раньше всех девиц в полицию прибежит жена, чтобы донести на мужа, и получить свой процент. Не забывай, мой мальчик, здесь, на Западе, ничего не скроешь. Это прозрачный мир.
О'Райли первый раз в жизни не хотелось спорить. Он намеревался спокойно поддерживать беседу, чтобы отвлечься от боли в руках, но как тут промолчишь, если собеседник ни черта не смыслит в жизни на Западе?
– Прозрачный? Да где вы тут видели хоть что-нибудь прозрачное? Здесь даже стаканы, и те мутные. Если бы этот мир был прозрачным, здесь жили бы только ангелы. Если ничего не сделать тайком, не украсть, не убить – пришлось бы жить строго по Заповедям. Нет, полковник, здесь у нас глубокая ночь, без луны, и ни одной звезды не видно, да ещё тучи низкие. В такой темноте можно творить всё, что хочешь. Вот потому-то здесь и крадут, и убивают, и все обо всём знают, и ничего не делают.
– В том-то и беда, что ничего не делают, – сказал полковник. – Но не будем всех мазать одной краской. Кто-то пытается делать. Вот мы с тобой, например. Не сочти за похвальбу, но я только в одном Техасе убрал семерых. Троих в Нью-Мексико. Двоих в Миссисипи. А сколько на твоём счету?
О'Райли посмотрел в потолок, шевеля губами.
– Двадцать две тысячи долларов, – сосчитал он, наконец. – Мог бы получить и больше, если бы мне засчитали всех, кого я прибил. Знаете, как бывает. Следишь за ним, следишь, потом сходишься, он на тебя кидается и получает своё. А в участке тебе говорят, что это совсем не тот парень, за которого обещали деньги. И ничего им не докажешь, потому что он лежит рядом и молчит, а на лбу у него не написано, что он – тот самый. Я вот думаю, что надо бы всех преступников клеймить, как телят на ранчо. Всё равно он уже никогда не будет нормальным человеком, а зато у нас бы меньше было проблем. А, полковник?
– Двадцать две тысячи? Да ты богач…
О'Райли зацепился краем каблука за какой-то выступ на стене и смог приподняться. Боль в руках немного утихла, и он блаженно вздохнул:
– Ох, как хорошо-то… Богач, говорите? Если б они у меня были, эти тысячи… Сами знаете, одинокая жизнь, большие расходы. Дал знакомой семье в долг, они отправились в Калифорнию, да и пропали. Что ещё? Ну, есть у меня счёт в банке…
– Надеюсь… – полковник засмеялся, но тут же смех его перешёл в надрывный кашель. – Надеюсь, не в Эль Пасо?
– Нет, я выбрал более надёжное место, – засмеялся в ответ О'Райли.
Он почувствовал, что доска под каблуком прогибается, и надавил на неё посильнее. Дерево со скрипом подалось назад, и под ногами О'Райли образовалась вполне удобная щель в стене, на которую он и оперся. Ему даже стало неудобно перед полковником, который никак не мог облегчить своё положение. И он снова заговорил с ним, надеясь разговором отвлечь от мучительной боли.
– А у вас никогда не было таких промашек, полковник? Вы всегда точно знали, что обращаетесь по адресу?
– Я… Я старался, – не сразу ответил полковник. – Но тебе, мой мальчик, могу сказать. Были промашки, как ты говоришь, были. Но каяться не в чём. Если некто заявляет, что он, к примеру, Эль Индио, то с чужим именем он навлекает на себя и чужую ответственность, не так ли?
– Ага, полковник, значит, вы за этим Индио не первый день гоняетесь? Хотите заработать много и быстро?
– Как и ты, – сказал полковник. И даже не видя его лица в темноте, О'Райли понял, что он улыбается.
– Но знаешь, ты прав в одном. Их надо как-то метить. Я помню, какая история приключилась с китайцами на железной дороге… Для наших инженеров они были все на одно лицо. И китайцы этим пользовались, По крайней мере, пытались пользоваться. В день выдачи зарплаты некоторые из них подходили к кассиру по нескольку раз и называли чужие имена. By, Чан, Ляо… А потом приходили настоящие By с Чаном и Ляо, а денег уже нет…
– Надо было назначить одного китайца помощником кассира, – сказал О'Райли, когда ему показалось, что полковник молчит слишком долго.
– Я до этого не додумался, – признался полковник. – Но я подсказал инженерам другой способ. В ведомостях при получении денег всем рабочим приказали не расписываться, а ставить отпечаток большого пальца. Мазали палец чернилами и прикладывали в графу вместо подписи. А чернила смыть трудно, так что по второму кругу уже никто не приходил.
– Чернила можно смыть хорошим виски, я сам видел, как у нас в канцелярии писаря чистили свои обшлага, – заявил О'Райли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82