Разговор с олухом-кавалеристом был окончен, и присутствующие занялись куда более важным делом.
Он вышел из хижины и направился к лошадям. Рядом с ящиком для корма стоял початый мешок овса. Гончар высыпал его весь, до последнего зернышка, и подвел к ящику вороного и Тучку. Он знал, что заберет кобылу с собой. Выкупит или договорится как-нибудь еще, но заберет. В нем вдруг вспыхнула надежда — может быть, лошадь отстала от табуна, когда Майвис уводил девчонок с Червивой Горки? Нет, это невозможно. Тучка не могла бросить хозяйку.
"Лучше не думай об этом, — приказал он себе. — Думай о том, как поскорее найти Медведя. Каратели оседлали северную дорогу? Тем лучше. Вот на них-то ты и можешь отыграться за все. А сейчас тебе надо тихо и спокойно, незаметно и скромно уйти отсюда. Тихо и спокойно. Тихо и спокойно".
— Эй, солдат! Вижу, ты сам управился. — Хочкис поднял с земли пустой мешок. — А не лопнет твой жеребец-то? Чужого добра не жалко, да?
— Чья это кобыла? — спросил Гончар, поглаживая Тучку. — Лейтенант заказал достать для него как раз такую. Он и денег дал.
— Денег? Сколько?
— А сколько она стоит?
Хочкис похлопал кобылу по крупу:
— Такой лошади цены нет.
— Я знаю, — кивнул Степан. — Она твоя?
— Ну да. С прошлой ночи — моя.
— Дам тридцать долларов.
— Рехнулся, солдатик? Это шайенская лошадь! Лазает по горам, как козочка, а в степи несется, как почтовый экспресс!
— Да ну? — Гончар недоверчиво хмыкнул. — А ты не шутишь? Откуда у тебя шайенская лошадь?
— В карты выиграл!
— Сорок.
— Семьдесят.
У Степана было ровно семьдесят долларов, и он мог бы не торговаться дальше. Но ему хотелось поговорить с Хочкисом.
— Даю пятьдесят, а ты расскажешь, кто был ее хозяином раньше.
— Тебе не все равно?
— Некоторые очень переживают из-за проигрыша. Вдруг старый хозяин увидит лейтенанта на своей кобыле? Как бы мне потом не пришлось отдуваться.
— Вот за это не волнуйся, — ухмыльнулся каратель. — Старый хозяин умер. В общем, шестьдесят и седло в придачу.
— Умер, говоришь? — Степан поправил стремя. — Похоже, он был не очень-то высоким.
— Он? Ну да, коротышка. Как девчонка. Так ты берешь ее?
— Беру, беру.
Он полез в карман за деньгами. Из открытого окна заорали:
— Хочкис! Ты играешь или нет! Твоя ставка!
— Иду! — Хочкис протянул руку. — Гони монету и вали отсюда.
Пересчитав засаленные бумажки, каратель довольно оскалился:
— Ты не прогадал, солдат. Лошадка смирная, твой лейтенант останется доволен. На ней раньше баба ездила. Хиггинсу такая кляча в самый раз. Она умная. Если он сверзится, будет стоять рядом, не убежит.
И снова рука сама потянулась к кобуре. "Дай ему уйти! — приказал себе Гончар. — И сам уходи! Немедленно!" — Будь здоров, солдатик.
— Постой, — задержал его Степан, борясь с искушением. — А что случилось с хозяйкой?
— Далась тебе эта хозяйка! Шайенка она была, понял? Удирала от нас, табун уводила. Табун увела, сама пропала. Заманила нас на скалы, кобылу бросила и смылась.
— Смылась? — переспросил Гончар, и голос его дрогнул. — Смылась… Но ты говорил…
Хочкис неправильно понял его волнение.
— Смыться-то она смылась. Но ты не сомневайся. Ее лавина накрыла, у нас на глазах. Сами еле ноги унесли. Так что, говорю тебе, не сомневайся, никто к твоему лейтенанту приставать не будет. А теперь вали отсюда. Меня парни заждались.
Он хлопнул Степана по плечу и надвинул ему козырек кепи на нос. Захохотав, Хочкис ушел в хижину.
А Гончар замер, обняв Тучку.
Пора уходить. Тихо и спокойно. Отомстить ты всегда успеешь. А сейчас тебе надо уходить.
Он подошел к окну, откуда несло запахом застарелого пота. Все каратели собрались вокруг стола. Они сбились в кучу, наклонившись и рассматривая что-то.
— Надо же, чего только не возят с собой шайенки!
— Говорю тебе, она была белая!
— Иди проспись. Тебе ночью все девки белые.
— Неужто она могла стрелять из такого кольта? Да еще со спиленной мушкой? Нет, парни, чует мое сердце, девка просто села в чужое седло. Не хотел бы я встретиться с тем, кто держал этот кольт в руке.
"Это они копаются в моей сумке, — равнодушно подумал Степан. — Кольт не пропал. Хорошо, что Майвис его сохранил".
— Что там еще? О, вот этим уже можно и расплатиться!
— Цепочка золотая, да слишком тонкая. Крестик какой-то хилый. Нет, дружок, пять баксов за такую мишуру, не больше.
— Это же золото, Крэк! Ты посмотри, какая работа. Даже написано что-то на распятии! Каждую буковку видно!
"А это они достали мой нательный крестик", — подумал Степан и вспомнил, как долго выбирал его в лавке Никольского собора. Когда он очутился в Небраске, все его вещи исчезли. Кроме одежды, складного ножа и вот этого крестика, который сейчас рассматривают каратели.
Тихо и спокойно вошел он в хижину. Негромко свистнул, чтобы они оглянулись: не хотелось стрелять в спину.
Он держал обе руки на уровне лица и целился быстро, но аккуратно. Шесть выстрелов с каждой руки, револьверы за пояс. Взял со стола свой кольт и добил Крэка. Тот медленно сползал по стене, оставляя кровавую полосу и продолжая сжимать дымящийся револьвер.
Все, что было рассыпано на карточном столе, он сгреб обратно в сумку. Надел крестик. Опрокинул железную печку и ногой отпихнул тлеющие угли под лавку, где лежали свернутые тюфяки. А потом тихо и спокойно покинул загоревшуюся хижину, ведя в поводу свою верную Тучку.
Так же спокойно и неторопливо он проехал по знакомым улочкам Гарленда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100