Потом я принесла из своей комнаты плакатные краски, капнула их понемногу в несколько блюдец, плеснула туда воды, чтобы развести. Получились отличные яркие цвета: красный, синий, желтый и зеленый. Мама дала мне пачку старой бумаги для принтера, которая ей больше была не нужна.– И помни, что я тебе сказала, – предупредила она меня, выходя из кухни. – Чтобы вся краска осталась на бумаге. А не на стенах.– Вас понял. Будет сделано! – четко отрапортовала я.Потом села с Сэмом на пол и показала ему, как начать. Может быть, у меня нет таких художественных способностей, как у Аманды, но нарисовать забавную клоунскую рожицу я могу. Я сунула палец в желтую краску и нарисовала на бумаге круг.– Это лицо, – объяснила я малышу, сидящему на полу среди блюдец с краской. – А теперь ты дорисуй глаза, рот и все остальное.Казалось, он меня понял. Шлеп! Маленькая ладошка окунулась в красную краску.– Отлично подойдет для рта, – согласилась я. – Вот здесь его и нарисуй.Плюх!– М-м… – протянула я. – Ну что ж, у клоуна может быть и большое красное ухо.Сэм закатился от смеха, размазывая по бумаге волнистые закорючки. Когда один лист заполнился, я убрала его, и он принялся за второй.– Что это? – спросила я, когда он поставил большую зеленую кляксу.– Да дагга! – радостно сообщил Сэм. – Гагнаг!– Понятно, – улыбнулась я. – Гагнаг, говоришь? Ну что ж, это самый лучший гагнаг из всех, что я видела.Я помогла ему превратить это в дерево и пририсовала несколько красных и желтых птичек.– Ноггел, – сказал он. (Во всяком случае это прозвучало как «ноггел».)Он потянулся вперед и шмякнул синей краской, будто приделав птичке синий клюв.– Да ты художник, Сэм! – воскликнула я. – У тебя прекрасно получается!Сэм захохотал и захлопал ладошками, рассыпая вокруг мелкие брызги краски. Я вытерла ему лицо.– Эй, осторожнее, малыш!Не думаю, что он меня понял, потому что он вдруг наклонился вперед и клюнул носом в блюдце, расплескав краску по простыне и тут же завернувшись в нее, прежде чем я успела остановить его.– Ох, Сэм! – ужаснулась я, а он весело загукал в своей ванне из краски. – Ты все перепутал. Я тебе говорила о рисовании пальцами, а не всем телом.Он потянулся ко мне и обмазал краской мой нос. Ему показалось, что это очень смешно. В следующее мгновение он принялся вытирать об себя руки. Потом обсосал свои пальчики и громко срыгнул, размазав красно-зеленые от краски слюни по подбородку.Урок живописи номер один, маленький непоседа: краска на вкус плохая !– Теперь давай приведем тебя в порядок, – сказала я. – А потом нам, пожалуй, придется пройтись шваброй по полу.Лужицы краски начали просачиваться сквозь простыню на пол. Сэм, кажется, был решительно настроен учинить полный разгром, как я ни пыталась его остановить.Я подхватила братца на руки и, посадив его на сушку для посуды возле раковины, принялась вытирать его лицо полотенцем. Он что-то залепетал и жалобно захныкал.– Сам виноват, – сказала я. – Не надо было есть краску, – и не смогла удержаться от смеха.Я уже наполовину отмыла Сэма, когда услышала, что кто-то подходит к кухне. Я решила, что это мама, пришла посмотреть, как у нас дела. Быстрый взгляд на пол подсказал мне, что мама не будет в восторге от наших художеств. Мне не хватило нескольких минут, чтобы убрать мокрую простыню и протереть пол шваброй.– Не входи сюда! – крикнула я. – На пять минут объявляется запретная зона!Но это была не мама. Это была Аманда. Не знаю, откуда она явилась, но разодета она была хоть куда – в белую юбку и ярко-желтую блузку. Ей следовало послушаться меня. Любой другой на ее месте хотя бы посмотрел, в чем дело, прежде чем врываться. Но только не Аманда.Она вбежала на всех парах. Ее ноги поскользнулись на мокрой простыне, и в следующее мгновение она уже сидела на полу, а ее белоснежная юбка была вся заляпана краской.Она недоуменно глядела на разноцветные разводы на своем наряде, словно не веря собственным глазам.– Ты, идиотка! – через мгновение завопила она.– Я же предупреждала, чтобы ты не входила! – крикнула я в ответ.Сэм дернул ножками и закатился от смеха. Должно быть, в тот момент сидящая на полу Аманда показалась ему очень забавной.Аманда поднялась. С нее капала краска.– Моя юбка! – плаксиво вскрикнула она.Я засмеялась. Ладно, я согласна, может, мне и не надо было смеяться, но что прикажете человеку делать, если кто-то на его глазах садится прямо в лужу краски?– Думаешь, это смешно? – заорала Аманда.Да, это и правда было смешно. То есть это была просто умора .– Я покажу тебе! Ты у меня посмеешься! – вопила Аманда, кидаясь на меня и тыча измазанной краской рукой мне в лицо.Я в ответ замахнулась на Аманду тряпкой, которой прежде вытирала Сэма. Краска забрызгала ее волосы.– Ты, крыса! – взвизгнула Аманда.– А что ты так разволновалась? Ты же хотела выкрасить отдельные пряди? Вот ты их и получила! Зеленые и синие! – усмехнулась я.Не знаю, что могло произойти дальше, но первое большое сражение Великой войны сестер было внезапно прервано:– Аманда! Стейси!Это была мама. Она стояла в дверях кухни с широко открытыми глазами, которые, казалось, готовы были выскочить из орбит.– Что у вас тут происходит?! Глава VIОтветный удар – Аманда, ты сама виновата, что перепачкалась, – сказала мама. – Я хочу, чтобы ты извинилась перед Стейси и пообещала, что будешь хорошо к ней относиться всю оставшуюся жизнь. – Ты права, мама, – Аманда выглядела кроткой и послушной. – Я вела себя легкомысленно и эгоистично. Мне следовало быть внимательнее, тогда бы я не испачкалась в краске с ног до головы. Но я могу изменить себя. Это будет нелегко, но я уверена, что с помощью Стейси я смогу стать хорошим человеком и отличной сестрой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30