— Так сегодня суббота! — завопил он, перебивая, и даже приподнялся на локтях, хотя аспирин еще не начал действовать и ему надлежало лежать, не шевелясь, еще минимум минут пять. — Чего это вдруг я должен с тобой сегодня встретиться?! У меня планы на сегодня, к тому же…
Планов никаких не было, он врал безбожно. Все его планы на сегодня сводились к тому, чтобы проваляться большую часть дня на диване. Потом созвониться с Кирюхой. Наведаться в гараж, так они скромно именовали свой разросшийся за последнее время автосервис. А вечером… А вечером можно словить еще какую-нибудь не отягощенную моралью дуреху.
С чего это вдруг он должен портить свой выходной встречей с Верещагиной?! Она и так ему как.., как бельмо на глазу, как гвоздь в заднице, как напоминание о том, какой он несовершенный и нехороший, как…
Степан грубо выругался в голос, но тут же потрясение примолк. Кажется, Татьяна плакала. Это было что-то новенькое, и это было против правил, черт возьми. Почувствовав, что еще мгновение, и он взорвется, Степан бросил трубку.
Да пошла она!
Он в изнеможении откинулся на подушки и замер. Если он хоть что-то понимает в бабах, то она не перезвонит. Не перезвонит, потому что оскорбилась недостойной ее слуха бранью. Она не перезвонит, а он проваляется на диване часов до трех. Потом постарается выпить бульон, который исправно поставляла ему Ираида Васильевна — женщина, нанятая им для ведения своего запущенного дома. Она, правда, не только бульон ему таскала, но и котлеты, и голубцы, и даже кашу однажды рисовую приволокла. И заставила съесть всю до последней рисинки и только после этого позволила ему выбраться из-за стола.
Она вообще была классной теткой — его Ираида Васильевна. И только ей одной после смерти матери он позволял себя гладить по голове. Она гладила, а он нежился, как огромный сытый кот.
— Эх, Степушка, — вздыхала печально его домработница. — Неухоженный ты мальчик. Тебе бы жениться.
— Тьфу, тьфу, тьфу! — испуганно вскидывался Степан и принимался неистово креститься. — Это пускай вон Кирюха за нас двоих отдувается. А я как-нибудь перебьюсь. Да и зачем мне жена, если у меня есть вы, Ираида Васильна!
Против такого аргумента ей возразить было нечего, и, печально вздохнув, она уходила от дальнейшего разговора, принимаясь с удвоенным рвением вылизывать его огромную квартиру.
Степан плотно зажмурился, но уснуть не получалось. Со злостью отшвырнув в сторону одеяло, он свесил ноги с кровати. Рывком поднялся с подушек. Запустил растопыренные пальцы в лохматую шевелюру и зачем-то задумался.
Чего она позвонила ему? В субботу! В восемь-то утра! И хныкала что-то…
А ему не все равно? Надо подумать… Так все равно или нет?! Как бы нет… Он ведь в каком-то роде на нее работает.
Вспомнив момент их знакомства, Степан глупо ухмыльнулся.
До сих пор было смешно думать об этом. Они с Кирюхой ржали тогда два дня. Накачивались пивом на Кирюхиной даче, ели копченого палтуса, презентованного одним из постоянных клиентов, и ржали, как идиоты.
С чего же она тогда начала, подсев к нему в кафе? Вроде она спросила…
— Мне кажется, вам нужна работа?
Степан поднял глаза от своей тарелки и с изумлением вытаращился на молодую женщину, подсевшую к нему за столик без приглашения.
Лет тридцать, может, чуть больше, решил тогда Степан, без стыда разглядывая ее.
Натуральная блондинка. Голубоглазая, глазастая, ресницы и брови черные, что большая редкость для блондинок. Хотя могла и красить. Достаточно высокая, почти одного с ним роста. Грудь большая, чуть больше той допустимой нормы, что ему нравилась. Запястья и щиколотки узкие. Он не поленился, заглянул под стол, пытаясь рассмотреть ее ноги. Она тут же их подобрала, стесняясь. Хотя стесняться было нечего. Ножки были в порядке.
Она вообще вся была в порядке. От маникюра и высоченных тоненьких каблуков до крохотных мочек ушей. В полном упакованном порядке. Ее неброский костюмчик и туфельки с сумочкой стоили…
Да неважно, сколько все это стоило. Важным было то, что таких вот ухоженных, накрахмаленных и холеных цыпочек Степан не терпел. Он летел от них, как черт от ладана. Он даже головы в их сторону не поворачивал. И ни в одной самой разнузданной своей эротической фантазии он не представлял себя в постели с такой вот прекрасной эксклюзивной принцессой.
Принцесса и есть, решил он тогда и раздраженно зацарапал вилкой по дну тарелки.
Его от таких мутило. В них не было жизни, не было огня, не было страсти. Гладкие, сверкающие неживым блеском платиновые волосы. Изнеженная, замороженная плоть, и голос такой же замороженный, и смех наверняка такой же. А попробуешь растопить этот лед, ничего, кроме желе, не получится.
Тьфу, гадость какая…
— Вы смотрите на меня, как на жабу, — вдруг сказала женщина и поспешила представиться:
— Верещагина… Татьяна Верещагина…
— Степан, — отозвался он неожиданно для самого себя. Сравнение про жабу ему понравилось, наверное, потому и назвал свое имя. — Так что вам от меня нужно, Татьяна?
— Мне нужно… Я хочу предложить вам работу… — Она нервно облизнула безупречной формы губы. — Это не совсем обычная работа. Я даже не знаю, как вам сказать…
— Я не стану спать с вами за деньги, — насмешливо протянул догадливый Степан. — Я не жиголо, дорогая Татьяна.
— Упаси вас господь!!! — испуганно вскинулась она и даже отпрянула, что его, несомненно, задело. — Я не сплю с кем попало! Я.., вообще сейчас ни с кем не сплю.
Неудивительно, чуть не фыркнул он. Такая вся заледеневшая, что уличать ее в непотребном сексе на рабочем столе в каком-нибудь офисе было бы большой неосторожностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14