Содержимое, решил он, все объяснит!
Кто-то со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Этот звук издал светловолосый мужчина на краю дивана — Дан Гебхардт.
Большой Джим Фаллон посмотрел на Мейсона. Тот продолжал рассматривать пятно на стене; лицо его все так же было покрыто сероватой бледностью.
Теперь Большой Джим говорил тихо и размеренно, с трудом перебарывая гневные спазмы:
— Она открыла сундук — и все объяснилось! Под грязным рваным одеялом лежали тела двух ее сыновей, семи и восьми лет.
— Сволочи! — Это единственное слово, как пистолетный выстрел, вырвалось у высокого смуглого горбоносого человека, который, пока говорил Большой Джим, мерил кабинет неслышными шагами. Это был Джейкоб Сассун, начальник отдела правовой защиты Портовой комиссии.
— Дети погибли от удушья, — тихо сказал Большой Джим. — Но из данных медиков вытекает, что они, кроме того, были сильно одурманены — обойдемся без медицинских терминов. Предполагается, что их положили в сундук живыми, но в бессознательном состоянии. И когда ребятишек плотно закутали в одеяло, они задохнулись — по пути домой! Их ма… — У Большого Джима прервался голос, и ему пришлось начать фразу снова. — Их матери досталось то, что человек вынести не в состоянии. Водителя, привезшего сундук, она послала за полицией, но сама ждать не стала. Трасковер держал дома еще один «полис-спешиал». Она взяла его и направилась прямиком в клуб Томаса Макналти. Понимаете ли, в самый ужасный момент своей жизни она приняла теорию брата своего мужа — за всем этим стоит Маджента. Она не хотела ничего, кроме одного: убить его и умереть самой! Ей это не удалось. Курок Макнаб, один из телохранителей Мадженты, увидел, как она, размахивая револьвером, ворвалась в клуб. Она не скрывала своих намерений. Ее не волновало, что с ней будет, после того как она доберется до Мадженты. Макнаб кинулся к ней, и она прострелила ему плечо. Но он повис на женщине, свалил на пол и вырвал у нее револьвер после того, как она три или четыре раза выпалила в стену. Он выкрутил ей запястье, но больше никто не пострадал.
Помощник мэра издал смешок.
— Невозможно поверить, что все это досталось на долю одной семьи, — сказал он. — Помню, читал что-то такое в «Нью-Йорк таймс». О семье… в Италии. Отец заметил, как кто-то залез на дерево в его саду, и выстрелил в него. Парень мертвым свалился с дерева. И тут отец увидел, что это его сын. Он пошел рассказать матери. Она положила на ступеньки лестницы грудного младенца, которого держала на руках, и кинулась помогать нести сына. Когда они вернулись с телом, то увидели, что свинья сожрала младенца. Они взяли длинную веревку…
— Заткнись! — У Сассуна вспыхнули его темные глаза. Он гневно кивнул в сторону Мейсона.
Из-под серой маски, которая была лицом Траска, послышался безжизненный голос:
— Обо мне можете не беспокоиться, джентльмены. Я ничего не чувствую. Вообще ничего. — Он повысил тон: — Ничего!
Даниэль Гебхардт, на лице которого отражалось глубокое сочувствие, встал и сделал шаг к Мейсону. Затем передумал.
— И вот завершение истории, — сказал Большой Джим. — На внешней поверхности сундука была масса отпечатков, некоторые размазанные, другие — нет. Внутри сундука — ни одного. Никаких следов ни на стенках сундука, ни на одеяле, ни на одежде, ни на телах. Ровным счетом ничего. Можно смело предположить, что отпечатки снаружи сундука будут принадлежать служащим компании… Миссис Трасковер… ничего не может помочь.
Комиссар Аллер промокнул взмокшее лицо платком с монограммой.
— Что можно извлечь из истории самого сундука, Джим? Как он попал в руки почтовой компании?
— Его доставило такси. На верхний уровень Главного Центрального вокзала, комиссар. Вы знаете это место. Машина, скорее всего, ехала с Вандербильдт-авеню. За рулем… то ли высокий, то ли маленький, толстый или худой… Нет ничего, даже возраста. В этом заказе на доставку не было ничего странного, чтобы водителя могли запомнить. Может, служащие компании и опознают клиента, если снова его увидят, а может, и нет. Но предъявить им мы никого не можем, комиссар.
— Есть точка, с которой стоит начинать, Джим, — тихо сказал Даниэль Гебхардт. — Совершенно ясно, что похищение и убийство двух мальчиков не имело целью удержать мистера Траска от его намерений, не так ли? Похоже, что тут чистая месть. Со стороны Микки Фланнери или кого-то из его младших братьев. Кто-то из семьи стюарда. Пиларсика. Гантри. Можно начать с предъявления всей этой публики служащим компании.
— Хорошая мысль, — сказал комиссар. — Ты согласен, Джим?
— Да, черт возьми. Для начала.
Бросив взгляд на Сассуна, Гебхардт продолжил:
— По пути сюда, комиссар, мы с Джейком поговорили на эту тему. Мы пришли к определенным выводам, которые могут вам не понравиться. Мы не думаем, что Рокки Маджента имеет какое-то отношение к этой истории. Мы знаем, что Силвермен задержал его как свидетеля и что Эйб Эбрамс, адвокат Мадженты, через полчаса вытащил его. Но я ставлю на кон свою годовую зарплату, что Рокки ничего не знает и вообще не прикладывал к этому рук.
Внезапно Мейсон, встав, пересек комнату и остановился перед Гебхардтом. Его трясло, как лист на ветру.
— Вы готовы тут же на месте выложить свою зарплату, Гебхардт?
Тот отшатнулся, будто от удара. Затем очень тихо ответил:
— Нет, мистер Траск, не готов.
— Вы — ребята, которые все знают, — сказал Мейсон, окинув взглядом Гебхардта и Сассуна. — Вы знаете, что в маленьком королевстве Мадженты ничего не делается без его одобрения. Какой смысл в том, чтобы обсуждать действия его пехоты? Лаура была права.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59