— Да, нам есть что вспомнить в прошлом, — вставил я задумчиво, и мне вдруг представились облака пара от единственного крана с горячей водой в единственной ванной комнате, бывшей тогда в Стайлзе, где огромная ванна с боковыми стенками из красного дерева гордо возвышалась прямо в центре помещения! Я вспомнил также огромные банные полотенца и многочисленные сияющие кувшины с кипятком, которые стояли в старомодных тазах в каждой комнате.— Не стоит огорчаться, — вновь сказал Пуаро. — Я готов страдать, но ради добра.Неожиданная мысль пришла мне в голову.— Послушайте, Пуаро, может у вас не хватает средств? Я знаю, война сильно ударила по капиталовложениям…— Нет, нет, мой друг, — быстро успокоил меня Пуаро. — У меня всё в порядке. Пожалуй, я даже богат, и сюда меня привели не денежные обстоятельства.— Что же, тогда прекрасно, — сказал я и продолжал:— Кажется, я понимаю вас. С возрастом каждый из нас стремится всё чаще возвращаться к былым дням, пытаясь возродить прошлое. Мне как-то неуютно в Стайлзе. Всё навевает воспоминания, прежние ощущения и чувства, которые, как мне казалось, уже совершенно забыты. Думаю, что вы чувствуете то же самое.— Ничуть. Как раз наоборот.— Это были прелестные дни, — печально промолвил я.— Так вы можете говорить только за себя, Гастингс. Что же касается меня, то приезд в Стайлз — Сент — Мери был для меня ужасно неприятен. Я был гоним, ранен и существовал за границей только благодаря милостыне. Нет, это было невесело. Я не знал, что Англия станет моим домом, и что здесь я найду своё счастье.— Я забыл об этом, — сказал я виновато.— Конечно. Вы всегда приписываете другим те же чувства, что испытываете сами. Гастингс счастлив — значит, все счастливы!— Ну что вы, — запротестовал я, смеясь.— В любом случае, — продолжал Пуаро, — вы улыбаетесь. Вы оглядываетесь назад. Вы говорите со слезами на глазах: «О, счастливые дни! Тогда я был молод», но, на самом деле, мой друг, вы не были так счастливы, как это вам сейчас кажется. Вы были тяжело ранены, страдали от того, что больше не годны к военной службе, но больше всего вас угнетало пребывание в этом доме. Кроме того, насколько я помню, вы окончательно запутались, так как влюбились сразу же в двух женщин.Я рассмеялся и покраснел.— Ну и память у вас, Пуаро.— Да, да, да. Я помню, как вы меланхолически вздыхали и шептали бессмысленные глупости о двух прелестных женщинах.— А вы помните, что вы говорили? Как-то вы мне сказали: «Успокойтесь, mon ami. Ни одна из них не создана для вас! Не беда. Вскоре мы вместе начнём охотиться и тогда…»Я замолчал, потому что в те дни мы с Пуаро охотились во Франции, и именно тогда я встретил одну женщину… Пуаро нежно похлопал меня по руке.— Понимаю, Гастингс, понимаю, рана ещё свежа, но не думайте о ней, не оглядывайтесь назад. Напротив, смотрите только вперёд.Я сделал непроизвольное движение.— Вперёд? Ради чего?— Eh bien Ну, хорошо (франц.)

, мой друг, есть одно дело.— Дело? Где?— Здесь.Я уставился на него.— Только что, — сказал Пуаро, — вы спросили меня, почему я приехал сюда. Возможно, вы не заметили, что я промолчал. Сейчас же я вам отвечу. Я здесь охочусь за убийцей.Я уставился на него с ещё большим удивлением. На мгновенье мне показалось, что он просто перескочил на другую мысль.— Вы, что, всерьёз?— Вот именно. Ради чего иного стоило убеждать вас приехать сюда? Мое тело беспомощно, но разум мой, как я уже сказал, не пострадал. Если вы ещё помните, моё правило — сидеть и думать. Это я ещё могу делать. В сущности, это единственное, что я могу. Что же касается активной стороны дела, то у меня ещё есть бесценный Гастингс.— Вы серьёзно? — с трудом вымолвил я.— Конечно. Мы с вами, Гастингс, вновь выходим на охоту.Только через несколько минут я понял, что Пуаро не шутит.Каким бы странным ни казалось это заявление, у меня не было оснований сомневаться. Со слабой улыбкой он сказал:— Наконец-то вы поверили. Вначале вы, наверное, подумали, что у меня не всё в порядке с головой, не так ли?— Нет, нет, — быстро возразил я. — Только место, мне кажется, не совсем подходящее.— Вы так думаете?— Конечно. Правда, я не видел ещё всех постояльцев…— А кого вы видели?— Латреллов, человека по имени Нортон, который кажется безобидным малым, и Бойда Каррингтона, который, должен вам сказать, больше всего мне понравился.Пуаро кивнул головой.— Что же, Гастингс, послушайте следующее. Когда вы увидите остальных постояльцев, мои рассуждения покажутся вам просто невероятными.— А кто ещё проживает здесь?— Фрэнклины — доктор с женой, медсестра, ухаживающая за миссис Фрэнклин, и ваша дочь Джудит. Затем Аллертон, своего рода сердцеед, и тридцатипятилетняя мисс Коул. Все они, должен сказать вам, прекрасные люди.— И один из них убийца?— Вот именно.— А почему вы так думаете?Я задавал вопросы спонтанно, не задумываясь.— Успокойтесь, Гастингс. Давайте начнём с начала. Передайте мне пожалуйста, вон ту маленькую шкатулку из бюро. Bien. Хорошо (франц.)

И ключ. Так…Раскрыв шкатулку для бумаг, он вынул оттуда пачку отпечатанных на машинке листов и несколько газетных вырезок.— Можете изучить это на досуге, Гастингс. Сейчас я не буду беспокоить вас газетными вырезками. Это заметки прессы о различных трагедиях. Но чтобы дать вам представление об этих делах, я предлагаю вам прочитать составленный мною конспект.Сильно заинтригованный, я стал читать.
Дело Л. ЭтерингтонаЛеонард Этерингтон. Дурные наклонности. Принимал наркотики, пил. Странный садистский характер. Молодая и привлекательная жена. Ужасно с ним несчастлива. Этерингтон умер, возможно, от пищевого отравления. Врач не удовлетворён.
1 2 3 4 5 6 7 8