— Навещаю, — ответила Таппенс. — У меня здесь тетушка. Сейчас с нею мой муж. Мы решили, что, возможно, двое сразу для нее будет слишком.— Весьма предусмотрительно с вашей стороны, — похвалила старушка. Она оценивающе попробовала молоко. — Интересно… да нет, я думаю, оно вполне нормальное. А вы ничего не хотите? Чаю, может, или кофе? Позвольте мне позвонить. Они здесь весьма обязательные.— Нет, право, спасибо, — ответила Таппенс.— А может, стакан молока? Сегодня оно не отравлено.— Нет-нет, ничего не надо. Мы скоро уезжаем.— Ну, если вы точно не хотите… но это не доставило бы никаких хлопот. Здесь народ ко всему привычный. Разве что попросишь чего-нибудь совершенно невозможного.— Смею сказать, тетушка, которую мы сейчас навещаем, иногда просит совершенно невозможного, — ответила Таппенс. — Это мисс Фэншо, — добавила она.— Ах, мисс Фэншо, — сказала старушка. — О, да.Что-то, казалось, ее сдерживает, но Таппенс ободряюще продолжала:— Она, по-моему, та еще самодурка. Всегда этим славилась.— О да, действительно. У меня у самой когда-то была тетушка, вы знаете, очень похожая на нее, особенно в старости. Но мы все очень любим мисс Фэншо. При желании она может быть очень, очень забавной. В своих суждениях о людях, знаете ли.— Да, вероятно, так, — сказала Таппенс. Она задумалась, вдруг представив тетю Аду в этом новом свете.— Весьма ядовитая дама, — заметила старушка. — Между прочим, моя фамилия Ланкастер, миссис Ланкастер.— А моя — Бересфорд, — сказала Таппенс.— Боюсь, вы знаете, время от времени толика злости идет человеку на пользу. Послушать только, что она иногда говорит про других здешних постояльцев, как их описывает. Вроде бы и грешно смеяться, а смеешься.— Вы давно здесь живете?— Да уж прилично. Дайте-ка сообразить… семь… нет, восемь лет. Да-да, должно быть, больше восьми лет. — Она вздохнула. — Теряешь связь с событиями, да и с людьми тоже. Родственники, те, что у меня остались, живут за границей.— Это, должно быть, довольно грустно.— Да нет, право. Мне они были как-то безразличны. Правду сказать, я даже знала их не очень хорошо. У меня была плохая болезнь, очень плохая болезнь, и я была одна-одинешенька на всем белом свете, поэтому они решили, что мне лучше жить в таком вот заведении. Я думаю, мне очень повезло, что я приехала сюда. Здесь все такие добрые и внимательные. А сады по-настоящему красивые. Я сама знаю, что не захотела бы жить одна, потому что порой я действительно совсем теряюсь, вы знаете. Совсем теряюсь. — Она постучала себя по лбу. — Вот тут путается все, смешивается как-то. Я не всегда помню, что происходило.— Сочувствую, — отозвалась Таппенс. — Вероятно, с человеком всегда что-то да бывает, нет?— Некоторые недуги очень болезненны. У нас тут есть две бедняжки с острым ревматическим артритом. Они ужасно страдают. Так что, я думаю, путаться в событиях, людях и временах еще не самое страшное. Во всяком случае, это не больно.— Да, наверное, вы правы, — поддержала ее Таппенс. Дверь отворилась, вошла девушка в белом халате с небольшим подносом с кофейником на нем и тарелкой с двумя бисквитами. Она поставила поднос перед Таппенс.— Мисс Паккард подумала, что вам, возможно, захочется кофе, — сказала она.— О, спасибо, — поблагодарила Таппенс. Девушка вышла, и миссис Ланкастер сказала:— Ну вот, видите? Весьма заботливые, правда?— Да, в самом деле.Таппенс налила себе кофе и стала пить. Женщины посидели некоторое время молча. Таппенс предложила старушке бисквиты, но та покачала головой.— Нет, спасибо, дорогая. Я предпочитаю пить простое молоко.Она поставила пустой стакан и откинулась на спинку кресла, полузакрыв глаза. Таппенс подумала, что в этот час утра она, наверное, дремлет, и поэтому молчала. Миссис Ланкастер, однако, казалось, вдруг резко пробудилась. Глаза ее открылись, она посмотрела на Таппенс и сказала:— Я вижу, вы смотрите на камин.— Я?! Неужто и вправду смотрела? — Таппенс даже слегка перепугалась.— Да. Я еще подумала… — Она подалась вперед и понизила голос:— Простите меня, это было ваше бедное дитя?Таппенс замялась, немного сбитая с толку.— Я… нет, не думаю, — ответила она.— А то я все гадала. Я подумала, что вы могли приехать именно из-за этого. Кто-то же должен когда-то приехать. Возможно, еще приедут. А смотреть на камин так, как смотрели вы… Знаете, оно как раз там, за камином.— О-о, — протянула Таппенс. — О-о, правда?— Всегда в одно и то же время, — тихим голосом продолжала миссис Ланкастер. — Всегда в один и тот же час. — Она подняла взор и посмотрела на часы на каминной доске. Таппенс тоже подняла глаза. — Десять минут двенадцатого, — сказала старушка. — Десять минут двенадцатого. Да, всегда в одно и то же время, каждое утро. — Она вздохнула. — Люди не понимали — я рассказала им, что знаю, но они упорно не желают мне верить!Таппенс испытала облегчение от того, что в этот миг дверь открылась и вошел Томми. Таппенс встала.— Я здесь. Я готова. — Она направилась к двери, повернув на ходу голову, чтобы сказать:— До свидания, миссис Ланкастер.— Ну как, поладили? — спросила она Томми, когда они вышли в холл.— После твоего ухода, — ответил Томми, — там было, как в горящем доме.— Я, похоже, дурно на нее подействовала, правда? — сказала Таппенс. — В некотором роде я довольна.— Почему довольна?— Ну, в моем-то возрасте, — сказала Таппенс, — да еще если учесть мою чопорную, респектабельную и слегка скучную внешность, приятно думать, что меня могут принять за растленную женщину, этакую роковую секс-бомбу.— Дурочка, — сказал Томми, любовно ущипнув ее за руку. — А с кем ты развлекалась? Она показалась мне весьма милой старушкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11