он уверял меня, что сердечная слабость не столь
страшна, как принято считать, ибо разум и воля главенствуют над
органической функцией тела, и что при правильном образе жизни
человеческий организм способен сохранять жизнеспособность вопреки
серь„знейшим повреждениям, мало того, даже вопреки отсутствию
отдельных жизненно важных органов. Он мог бы, пообещал доктор как бы в
шутку, научить меня жить -- или, по крайней мере, поддерживать в
стабильном состоянии определенного рода сознательное бытие -- и вовсе
без сердца. Что же касается самого доктора Муньоса, то его болезнь
дала непредвиденные осложнения, и теперь он вынужден неукоснительно
соблюдать строжайший режим, одно из главнейших условий которого --
постоянный холод. Любое существенное и достаточно продолжительное
повышение температуры воздуха в комнате станет для него роковым,
поэтому холодильная установка с аммиачным испарительным контуром
поддерживает неизменный уровень охлаждения -- от пятидесяти пяти до
пятидесяти шести градусов Фаренгейта. Постукивание бензинового
компрессора этого холодильника я и слыхал иногда снизу, из своей
комнаты.
Промозглую обитель талантливого отшельника я покинул преданным и
ревностным его адептом, не переставая изумляться, как быстро он
утихомирил сердечную боль и принудил меня позабыть о недомогании.
Впоследствии я, укутавшись в пальто, неоднократно навещал доктора
Муньоса, слушал истории о тайных исследованиях и их жутких
результатах; с трепетом перелистывал страницы древних ведьмовских
книг, хранящихся на его стеллажах. Могу добавить, что со временем
гений доктора заставил мою болезни сдать позиции бесповоротно.
Похоже,в борьбе с недугами он не пренебрегал ничем, даже заклинаниями
средневековых целителей. Он верил, что в этих загадочных формулах
содержатся уникальные духовные стимуляторы, способные оказывать
мощнейшее воздействие на нервные волокна, в которых угасло биение
жизни. Меня ещ„, помнится, тронул рассказ мистера Муньоса о
престарелом докторе Торресе из Валенсии; восемнадцать лет назад старый
доктор принимал участие в первых опытах молодого тогда Муньоса, как
вдруг молодого врача поразила тяжелейшая болезнь, с которой и начались
все его последующие мытарства. Доктор Торрес усердно пользовал своего
молодого коллегу и сумел спасти его от верной смерти, как вдруг старый
доктор сам пал жертвой того самого безжалостного врага, с которым
отчаянно сражался, пытаясь вырвать из его лап жизнь Муньоса...
Вероятно, напряжение оказалось не по силам старику. Понизив голос и не
вдаваясь в подробности, доктор Муньос пояснил, что методы лечения были
крайне далеки от традиционных и включали обряды, составы и действия,
совершенно неприемлемые с точки зрения старого консервативного
эскулапа.
Шли недели, и я с величайшим сожалением констатировал, что сеньора
Эрреро не ошибалась, говоря, что недуг медленно, но верно бер„т верх
над синьором Муньосом. Вс„ приметнее делался синюшный оттенок кожи,
речь становилась вс„ глуше и невнятнее, ухудшалась координация
движений, притуплялась острота мысли, слабела воля. Он и сам замечал в
себе эти печальные перемены, и вс„ чаще в его глазах светилась мрачная
ирония, вс„ язвительней звучала речь, доходя до ч„рного сарказма,
отчего во мне вновь шевельнулось уже позабытое чувство неприязни...
К тому же у мистера Муньоса развилось капризное пристрастие к
экзотическим пряностям, в основном к египетским благовониям, и в конце
концов в его комнате атмосфера сделалась примерно такая, как в
усыпальнице какого-нибудь фараона в Долине Царей. К этому времени ему
стало не хватать установленного ранее уровня охлаждения. Я помог
установить новый компрессор, прич„м мистер Муньос усовершенствовал
привод холодильной машины, что позволило остудить жилье сначала до
сорока градусов по Фаренгейту, а затем добиться ещ„ большего успеха и
выстудить комнату до двадцати девяти; естественно, ни ванную, ни
лабораторию до такого уровня мы не замораживали, чтобы не превратилась
в л„д вода и не прекратилось нормальное течение химических реакций. В
результате сосед доктора Муньоса стал жаловаться что от смежной двери
тянет ледяным сквозняком, так что нам пришлось занавесить эту дверь
тяж„лой портьерой.
Я стал замечать, что моего нового друга терзает острый,
неотступный, вс„ усиливающийся страх. Доктор вс„ время говорил о
смерти, но стоило мне лишь упомянуть о похоронах и прочих неизбежных
формальностях, как Муньос разражался глухим мрачным хохотом. Да, мой
сосед сверху медленно, но верно превращался в безумца, и даже
находиться в его обществе становилось слегка жутковато. Но я был
обязан ему исцелением и не мог покинуть его на сомнительную милость
чужих людей, а потому, облачась в специально для этого приобрет„нное
длинное зимнее пальто, я вытирал пыль в кабинете доктора, прибирался
там и старался всячески помогать ему. Я стал даже покупать необходимые
ему реактивы, с искренним изумлением читая наклейки некоторых банок,
полученных от аптекарей и на химических складах.
Мне стало казаться, что вокруг жилища доктора вс„ плотнее
сгущается атмосфера необъяснимой тревоги. Я уже говорил, что весь дом
сеньоры Эрреро пропитался запахом плесени, но в комнатах доктора запах
ощущался гораздо явственней.
1 2 3 4 5