Красивая такая, из белого камня. Только почему-то крестов нет. На берегу реки. Там... ну, как в кино: священник весь в золотом, свечи горят, хор поет... и вот еще интересно: голоса вроде бы и слышны, а в то же время – полнейшая тишина. Как в кино в том же: изображение есть, а звук отключен. Священник брата венчает, и я вдруг со стороны вижу, что венчает-то он его – со мной... только с мертвой. Я – невидимая – это вижу, и я же – мертвая, старая там стою. А все видят какую-то другую...
– Ну, мать, – сказала Сорочинская, – пора тебе замуж. А то насмотришься таких мультиков, и ку-ку.
– Давай ее сосватаем за нового военрука, предложила Чижик.
– Да ну его, – сказала Сорочинская. – Ни кола ни двора. Живет в нашей общаге...
– В нашей? – почему-то удивилась Санечка.
– Ну да. На втором этаже, в семейном крылышке...


* * *

В своей пустой комнате Алексей застелил кровать, лег не раздеваясь поверх одеяла и стал смотреть в потолок.
Похоже, надо было что-то делать, и делать как можно быстрее.
Ах, Еванфия... как же ты позволила так задешево убить себя? А ты, Домнин многомудрый, – не догадался, что дойти до цели – это не задача; задача же – найти девицу среди сотен подобных ей...
В легендах было просто: по щеке искомой особы ползла мушка, или катилась слеза, или птичка бросала отметину с большой высоты. Ничего подобного здесь ждать не приходилось. Даже прямой вопрос был здесь неуместен, поскольку кесаревна спрятана на совесть. И надо сейчас, не вставая с кровати, самому придумать способ распознать ее... причем распознать быстро, надежно и по возможности незаметно.
Но ничего лучшего, кроме примитивного просмотра журналов, где обязательно должен быть указан домашний адрес студентки: село Салтыковка Озерского района (туда его вывели карты, и там лежала Еванфия), – он не придумал. Так что придется ждать завтрашнего дня. Он покосился на стены, все еще запятнанные невидимой слизью, и вдруг подумал, что это могли искать не его.
Конечно же... Спать было нельзя.
Алексей надел мягкие черные кроссовки и вышел в коридор. Было начало третьего.
Большой дом спал. Здесь, не в точечном объеме каморки, а в ломаной линии коридора, – он почувствовал, как шевельнулись где-то глубоко угнетенные местными законами те малые умения, которыми он владел. Но – только шевельнулись... и тут же съежились, как нежные листья мимозы.
Может быть, все складывается к лучшему, подумал Алексей. Самый надежный способ не вовремя выдать себя – начать тревожить тонкий мир. Будем просто внимательно слушать...
Широко простирает уши свои отважник Пактовий в дела человеческие. Подпись: «Мих. Ломоносов». Что-то похожее было написано на траченном непогодой щите у ворот страшно вонючего завода... Алексей ехал в автобусе из Салтыковки на станцию Озерск, чтобы там сесть на электричку, и, проехав этот завод, автобус остановился, два парня с одутловатыми мордами просунулись в дверь и спросили хмуро: кому и сколько? Человек пять подали им деньги и получили по одной или по две пластиковых бутылки с прозрачной жидкостью, потом уже Алексей догадался: спирт... «А милиция у них купленная вся», – сказал один из покупателей, с ним как-то отчаянно согласились, автобус же тем временем катил дальше, по обе стороны дороги были заснеженные поля, очень далеко чернел лес и стояли грязно-розовые дома.
Внизу в застекленной и зарешеченной каморке на медицинской кушетке спал милиционер. Спал бдительно: как ни тихо шел Алексей, он приподнял голову и посмотрел на него.
– Ты кто? А, сообразил. Новый военрук?
– Так точно. Извини, что разбудил...
– Да я не сплю. Днем выспался.
– Я вот тоже... Вообще не могу на новом месте, пока не привыкну.
– Знакомо. Куришь?
– Курю. – Алексей нырнул в карман, достал «Кэмел» – единственный здешний табак, который чем-то напоминал настоящий.
– О, – согласился милиционер, Алексей наконец сосчитал его звездочку: младший лейтенант. – Богато.
– Стараемся, – пожал Алексей плечами. Они немного подымили молча.
– Как тут обстановка? – спросил Алексей.
– Всяко, – сказал милиционер. – На праздники было тяжко, теперь вот двадцать третьего февраля да восьмого марта – тоже концерты ожидаются... А так ничего. Терпимо.
– Понятно.
– Через вход-то этот лезут отмороженные. Которые поумнее – тем девки из окон сами веревки бросают. Но это уже не наша компетенция. Ваша, скорее.
– Ну да. Других забот нет.
– Есть, наверное. Но и эта тоже. Ты еще новенький, а вот как начнет с тебя директриса стружку снимать...
– Не начнет. Слабо.
– Посмотрим. Из десанта?
– Спецназ сухопутных войск.
– Ого. И где служил?
– Спроси лучше, где не служил. Даже на Северном полюсе – и то служил полгода.
– Черта ты там делал?
– А мы там охрану аэродрома дрессировали. Чтоб не оплывали от безделья.
– Какого аэродрома?
– Ну, был там аэродром. Истребители стояли. Чтобы, значит, «бэ-пятьдесят вторые» перехватывать над бескрайними просторами Арктики.
– Серьезно, не свистишь?
– А смысл? Ты же не девушка, чтобы мне тебя еще и очаровывать...
Так они поболтали минут десять, потом Алексей зевнул, сказал: «Кажется, все-таки сморило...» – и поднялся на свой этаж.
Все было ясно и так. Общежитие – отнюдь не неприступная крепость. Тем более от того противника, которого Алексей ожидал встретить. Но – следовало обязательно убедиться лично. Утром, пока не собрались преподаватели, он просмотрел журналы групп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20