- тихо и грозно спросил царь.
- Так, великий государь! Они не хотели допустить беглецов пред твои царские пресветлые очи. Василий Грязной со стрельцами отбил.
- Слышишь, Анастасия? Братец-то мой какой храбрый! Колычевских мужиков полонил?
- А зачем то ему?
- Со словом на своего боярина шли они на государев двор, царица-государыня!
Царь отошел к окну, чтоб не было видно его волненья. Глубоко вздохнул.
- Обласкайте странников с пути-дороги, накормите, напоите их, а от нашего двора - никуда! Держите с милосердием. Явите пристойное. Ступай с богом.
Поклонившись до земли, Вешняков удалился.
- Увы! - покачал головой Иван. - Упорствуют князи. Стоят на дороге. Трудно Володимиру отказаться от того, что задумал он. Простил я его, но веры у меня нет ему. И почему Володимиру быть царем? От последнего сына моего деда родился он. Андрей Иванович не был наследником. Мой отец, Василий, наследник деда Ивана. Какая же вина моя перед ним? А он и по сие время в обиде на меня и бояр, что отреклись от него.
Большой, сильный Иван наклонился над женой, прошептав:
- Не быть по-ихнему... И я не сплю. Все перед царевым судом будут равны... Рабы божии станут моими рабами. И бояре, и князи, и дворяне, и мужики. Так будет!
Иван тихо рассмеялся, поцеловал жену.
Из соседней светелки к нему подбежал маленький курчавый мальчик. Стал играть серебряными бляхами на халате. Это трехлетний царевич Иван. Сегодня отец подарил ему крохотный железный шлем - не потешный, а заправского дела. Царь надел его на головку ребенка и с улыбкой стал любоваться сыном.
- Ты воин? - спросил он мальчика.
- Я матушкин! - храбро ответил тот.
Царь добродушно рассмеялся. Анастасия, лежа в постели, тоже засмеялась.
- Благодари отца! - сказала она царевичу.
В ответ на это ребенок низко, чуть не свалившись с ног, поклонился отцу.
- На войну пойдешь? - спросил отец.
- Пойдешь... - ответил царевич.
- На Крым аль на Ливонию?
- Пойдешь на... - Мальчик растерялся и убежал опять в свою светелку.
Царь засмеялся:
- Царевич и тот скрывает свою мысль...
- Полно, государь!.. - улыбнулась Анастасия.
В нижних покоях Вешнякова поджидал Грязной.
- Ну, как встретил ту весть государь? - шепотом спросил он спустившегося вниз товарища.
- Спокойно. Осилил гнев.
- А сказал ты...
Не успел Грязной договорить, как на лестнице послышались тяжелые шаги царя.
- Тише! - сжал руку Грязного Вешняков.
Царь сошел вниз и удивленно остановился против Грязного.
- И ты здесь?
- Здесь, великий государь! - молвил Грязной, став на колени. - Прошу прощенья, что дерзнул я прийти без твоего, государева, зова.
- Поднимись! Слушай! Изловите начальника стражи князя Старицкого. Поймайте его в ночное время, хитростью завлеките.
- Слушаем, государь!.. Слово твое царское для нас то же, что слово божье, милостивый батюшка! Что прикажешь, то и сделаем. Ни отца, ни матери не пощадим, коли к тому нужда явится...
Слова Грязного понравились царю. Он похлопал его по плечу.
- Добудь разбойника... Попытаем его.
В полдень Вешняков доложил царю, что нижегородские мужики бьют челом, просят милости царской за самовольство и за приношение "слова" на боярина Колычева и его друга, наместника нижегородского.
Андрейка, Герасим и Охима пали ниц, когда вышел царь.
- Буде!.. - услышали они над собой строгий голос.
Не вставая с колен, они приподнялись, чтобы увидеть царя. Большие серые глаза его выражали любопытство. Одет он был просто: в суконном коричневом кафтане, в темно-синих шароварах, запрятанных в красные сафьяновые сапоги. Он был молод, высок ростом, строен, с светлыми, гладко зачесанными волосами. Небольшая бородка, пронизывающий насквозь, острый взгляд, орлиный нос делали лицо его необыкновенным. Он приветливо улыбнулся.
Смущение и страх нижегородцев прошли. Парни смело рассказали о крутости колычевского нрава, о боярском неправедном, самочинном суде без старост, без целовальников; о том, как утопил боярин старуху-знахарку, и за что ее сгубил.
Царь спросил, всю ли свою пашенную землю запахивает Колычев и гонит ли хлебные обозы в Нижний и на Волгу для продажи.
Герасим ответил, что боярин запахивает самую малую часть пашенной земли, чтобы накормить только себя и своих людей, холопов и крестьян, и в продажу ничего не дает и никакого не прилагает старания, чтобы вся пашенная земля давала хлеб, крестьян своих и то теснит хлебом. И выходит, что боярин Колычев живет не по совести, и как "собака на сене".
- Был ли в колычевской вотчине наш посланный Василий Грязной и что он говорил людям? - спросил царь, испытующе вглядываясь в лица парней.
- Был царский посланник. О войне он народу, батюшка-государь, баял, о сборе ратных людей. А как уехал, еще лютее сделался Никита Борисыч. Тут он старуху и утопил, и этого парня на цепь посадил... Лютой он у нас, особо во хмелю...
Иван терпеливо выслушал жалобы парней.
Вешняков низко поклонился царю и хотел было увести челобитчиков, но царь остановил его.
- Обожди, - и, обратившись к Охиме, спросил ее:
- Ну-ка, девка, что скажешь?
Он улыбнулся. Осмотрел ее с головы до ног, ободряюще кивнул ей:
- Эк, ты какая!
Охима рассказала царю, как наместник теснит мордву, как волостели и прикащики жестоко расправляются с мордвой, чувашами и черемисами. Не пускают их в Нижний, а пустив, облагают данью, кою взыскивают насильно, батожьем, себе на кормленье. Охима сердито закончила:
- Худо станет воеводам и волостелям, коли бушевать учнет народ... Неправда ихняя на них же и скажется...
- Ото! - усмехнулся царь. - Бойка! Пугаешь!
Охима поведала царю, как наместник принудил ее силою быть его наложницей, и о том, что не ушла бы она из Нижнего, кабы не боялась попасть в руки воеводы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24