Впрочем, он совсем не утомился; стремительный бег лишь снял напряжение в мышцах, оставив чувство тепла и легкого зуда. Невероятно! Его новое тело, по-видимому, обладало неисчерпаемым запасом сил! Они оставили за спиной полторы сотни миль, но этот могучий механизм из плоти и несокрушимых костей, творение искусника Лоторма, не нуждался в отдыхе. Правда, хотелось есть — и не только есть.Наблюдая за гибкой фигуркой Микланы, суетившейся у огня, Блейд почувствовал знакомое возбуждение. Еще не время, напомнил он себе и спросил:— Эти таблетки, из которых ты готовишь еду, — зачем они? Мне помнится, что Майк извлекал угощение прямо из воздуха.Миклана повернулась, подняла блюдо с дымящимся мясом и присела рядом с ним.— Поешь, милый. Мы с тобой в походе, в опасной экспедиции, и тут все должно быть по-настоящему. Все, кроме одного.Блейд наколол на сухой стебель кусок посочнее.— Что ты имеешь в виду?— Уренов, Дик, наших хранителей-Уренов. То, что ты видел — кувшины, парящие над столом, кресла, возникающие из воздуха, полеты в небесах — все это Урены. Правда, многое мы можем делать и сами… Мне не нужна помощь Урена, чтобы вступить с тобой в мысленный контакт… — она шаловливо улыбнулась, и Блейд вдруг ощутил привычную щекотку под черепом.— А телепортация? — спросил он.— Это дело Уренов. Понимаешь, они странствуют где-то там, среди звезд и галактик, — девушка неопределенно повела рукой, — но постоянно поддерживают контакт с нами. Для них это небольшая проблема… их ментальные и энергетические ресурсы столь огромны, что трудно даже вообразить.— Хм-м… — прожевав кусок мяса, Блейд потянулся к кувшину с вином. — А твой Урен, девочка?.. Кто он? Или об этом не принято говорить?— Нет, почему же… Мой Урен — и тот, кто хранит Майка, а также родителей, отца и мать, — наш далекий предок… — она на мгновение задумалась. — Если хочешь, наш дед! Он, вероятно, присматривает за сотнями или тысячами своих потомков… я никогда не интересовалась их количеством.— И ты… ты можешь с ним говорить?— Говорить? Нет, в привычном смысле — нет. Никто, оставаясь человеком, не может напрямую общаться с Уреном… это все равно, что беседовать с одаренной разумом звездой. Но я чувствую нашу связь… чувствую постоянно его присутствие… тут… — она коснулась лба.— Он — направляет? Подсказывает?— Нет. Кто может направлять человека, кроме его желаний и свободной воли? Предок хранит и выполняет мелкие желания. Ну, например, если ты решишь слетать в город или переместиться с помощью врат куда-нибудь подальше… Но серьезные проблемы ты должен решать сам.— Какие, например?— Ну, вроде тех, над которыми бился Лоторм, создавая твое тело… Или, скажем, кого мне избрать отцом своего ребенка… — она подвинулась поближе к Блейду, и он обнял девушку за плечи. — Урен — это Урен, милый, а человек — это человек. Мы — разные, хотя в них много от нас, а в нас есть частичка их разума…Они замолчали, прижавшись друг к другу и глядя на рыжие языки огня. Темные заросли вокруг были тихи и молчаливы, а искусственное небо с яркими звездами казалось столь же бездонным и беспредельным, как и те просторы космоса, где величественно плыли сгустки непостижимых плазменных разумов, ведя нескончаемый диалог со Вселенной и не забывая о своих потомках, обитавших на внутренней поверхности Большой Сферы. Да, она была большой, гигантской, в тысячи или миллионы раз больше Земли, но с точки зрения Уренов не существовало особой разницы между Землей и Урениром. Оба они являлись крохотными небесными телами, ничтожными пылинками перед громадой Мироздания, перед просторами, доступными звездным странникам, перед бесконечностью… И все же Урены не забывали! В отличие от богов, измышления дикарской фантазии, они хранили каждого из своих потомков, пока тем не приходила пора самим вступить в великое сообщество хранителей.— Ты сказала, что в нашем походе все должно быть по-настоящему, -медленно произнес Блейд. — Все, кроме одного…— Да. Мы не должны прибегать к помощи Урена ради пропитания или для того, чтобы скрыться в пространственных вратах, когда на хвосте окажется погоня… Понимаешь? Иначе все будет бессмысленным, и наше путешествие превратится в фарс. Только если нас поймают… вернее, убьют… тогда предок переправит наши разумы в безопасное место, оставив на растерзание тела.— И где же мы окажемся?Миклана пожала плечиками.— Ну, ты — в своем собственном теле, а я — в голове у Майка. Только я там не засижусь. Мне нравится этот облик!Внезапно она поднялась, опираясь левой рукой о плечо Блейда, и поднесла правую к горлу. Что-то звонко щелкнуло, и комбинезон, словно по волшебству, упал к ее ногам. Переступив через него, девушка опустилась на колени, и ее напряженные соски скользнули по груди странника.— Милый, — сказала она, — тебе еще не надоел этот пояс? Может, снимем его?
***
Ночью никто не тревожил путников. Блейд заметил, что спит словно бы урывками; каждые десять-пятнадцать минут веки его непроизвольно приподнимались, он оглядывал темное кольцо зарослей, подбрасывал охапку сухих стеблей в едва тлевший костерок, прислушивался и снова засыпал. Вероятно, таков был естественный ритм, которому подчинялось его тело, ибо утром у него не возникло никаких проблем из-за этих постоянно сменявшихся периодов дремоты и бодрствования. Наоборот, он чувствовал себя свежим и хорошо выспавшимся.Позавтракав, они отправились дальше и через пару часов выехали из багряных травяных джунглей к реке, на равнину, покрытую невысокой травой, ярко-зеленой и свежей, словно весенние газоны перед коттеджами Дорсета. Вдали паслись табунки каких-то травоядных животных, рогатых и безрогих, рыжеватых, темно-серых и с пестрыми шкурами, напоминавшими Блейду то расцветку зебр или жирафов, то причудливые пятна на боках ягуара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60