- вскричал Михайлов, чуть-чуть раздражаясь.
- Такова жизнь, - сдержанно и по обычаю скромно отвечал Елисеев.
- Позвольте, вы сказали, самопорождение. Я этого не понимаю. Почему самопорождение?
- Мир существует?
- Мир?
- Да, мир, вселенная - существует?
- Я этого не знаю.
- Как, вы этого не знаете?
- Я этого не знаю.
- А земля, солнце, луна - существуют?
- Как будто.
- Но тогда и мир существует?
- А разве земля, это - мир?
- Земля - не мир.
- Но ведь и луна, и солнце тоже еще не мир?
- Да, но это часть мира.
- Часть мира, но не целый мир. Иначе пуговица будет всем костюмом.
- Хорошо, - нетерпеливо отвечал Елисеев. - Вообще-то что-нибудь существует или нет?
- Как будто.
- Ну, вот это что-то, как бы его не называть, оно ведь есть оно?
- На это я согласен: оно есть оно.
- И оно везде есть оно?
- Оно везде есть оно.
- И в каждой своей части?
- И в каждой своей части.
- И в каждой его части можно узнать его самого?
- Конечно.
- Оно везде утверждает себя?
- Ага! Вы хотите сказать, что если мир существует сам от себя, то и в каждой своей части он утверждает себя от себя, так что каждая вещь, это и есть мир, существующий сам от себя, потому она и отвечает и за себя и за мир.
- Совершенно правильно изволите рассуждать.
- Ну, так я вам скажу вот что, - произнес Михайлов с решительностью в голосе. - Это, товарищи, поповство. Это - стопроцентное поповство!
По комнате прошел тревожный шорох. Елисеев, как всегда, сохранял свое нервное и тоже как будто всегда тревожное спокойствие.
- Я вам сейчас докажу. Я ответствен - да? За чужое, за других, за всю жизнь, за весь мир я ответствен - да? Так позвольте же вас спросить: перед кем же это я вдруг ответствен? Перед Ивановым и Петровым я не ответствен, потому что Ивановы и Петровы - такие же люди, как и я; они тоже кругом опутаны ответственностью и тоже ничего не знают, не знают, за что и как с меня спрашивать ответ. Перед кем же я еще ответствен? Перед обществом или государством? Но ведь это же безличный коллектив, который к тому же, по этому учению, опять кругом ответствен, не зная, за что, как и перед кем. Или, вы скажете, я ответствен перед природой, перед историей, перед жизнью? Но ведь это же пустые слова! Если я отвечаю за себя и за весь мир, то принять этот ответ можно только тот, кто знает весь этот мир. Если нет знающего, то кто же будет судить о том, правильно ли я поступал? Ясно: или подавайте абсолютный разум, тогда я действительно за все отвечаю; или такого разума нет и не может быть, - тогда я ни перед кем, ни за что не отвечаю, так как мне не дано даже знать, в чем я, собственно говоря, виновен.
- Эх, старая это песня, - сказал Абрамов.-Зачем ворошить этот хлам? Во-первых, никакого абсолютного разума нет. Во-вторых, если он есть, то он же за все и отвечает, - отнюдь не человек. В-третьих, для нашей ответственности достаточно уже и относительного разума, а таковым является любая социально-политическая система. В-четвертых, оба вы поповствуете, Михайлов и Елисеев. И, в-пятых, это не имеет никакого отношения к технике. Я ставлю решительно вопрос: будем мы когда-нибудь говорить о технике или откроем тут первый курс духовной академии?
Последнее замечание было правильно и всем понравилось. Стали говорить о том, что время уходит на пустые разговоры, а о технике не сказано ничего существенного. Пришлось опять вступить мне в разговор.
- Товарищи, - сказал я. - Мы, действительно, здорово уклоняемся. Я должен спросить присутствующих: желательно говорить о технике или же нам перейти на обще-философские рассуждения?
Большинство хотело говорить о технике.
- Ну, так будем продолжать о технике, - сказал я. Вопросов, поднятых Трофимом Ивановичем и Сергеем Петровичем, нам тут все равно не разрешить. Вот тут было сказано, например, - при этих словах я покосился на Абрамова, - что если абсолют, то он за все и отвечает, не человек. А, по-моему, если мир есть проявление абсолюта ( а иначе и быть не может, если признается абсолют), то и ответственность абсолюта за все и есть ответственность каждого отдельного момента мира за весь мир. Кроме того...
- Довольно, довольно! - раздались голоса. - Только что условились говорить о технике! Николай Владимирович!
Я спохватился и начал делать вид, что заговорил случайно:
- Да нет, нет! Я только пример привел. Пример того, как все сложно...
- Не нужно примеров, - говорили в разных углах.
- Слушаю! - сказал я тоном канцеляриста. - Кто хочет говорить дальше? Товарищ Абрамов, вы все время активничаете. Не желаете ли получить слово?
Абрамов сказал, что сначала хочет переслушать других. И вместо него высказался говорить Харитонов, филолог, который у нас в Проектном Отделе заведовал огромным технологическим архивом. В его ведении было несколько тысяч чертежей и объяснительных записок ко всем сооружениям Беломорского Канала и их деталям. Константин Дмитриевич3 Харитонов был пожилого возраста, с лысиной на макушке, но с длинными волосами сзади, напоминал собою захолустного псаломщика. Сам он был, однако, весьма образованный человек, с писательными наклонностями, которых он, однако, у себя не развил, что, впрочем, не доставляло ему ровно никакой заботы и - тем более - сожаления.
Харитонов произнес следующую речь.
- Да, несомненно, предыдущие ораторы уклонились от нашей основной темы. Я вернусь к самой технике и буду говорить только о ней, и даже буду излишне педантичным, и начну с определения самого понятия.
Что такое техника? Техника есть, прежде всего, употребление механизмов. Однако было бы слишком большим расширением термина, если бы мы всякое употребление механизма считали уже техникой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27