Он орал, вызывая папашу на разговор. Широкоплечий, широкоскулый с рыжими вихрами, торчащими из-под кепи, он тогда показался мне просто великаном. Я как раз приехала на несколько дней домой из монастыря. Он так напугал меня, что я спряталась у себя в комнате и не высовывалась оттуда до самого вечера, когда он и мой папаша, видимо договорившись, помирившись и по этому поводу напившись, заявились к нам домой продолжать празднование заключения мировой.
На всю жизнь я запомнила сказанные им тогда слова:
– Я настоящий ирландец – и поработать люблю от души и повеселиться всласть.
Знаю я это веселье – напиться да в драку влезть. Нет уж, только не Феррет!
– … а он теперь при машине, в Лимерик ездит на ней и вообще. А что не молод, то ничего, мужчина и должен быть постарше. Думаешь, на него невесты нет? Есть. Просто он мужчина обстоятельный, не торопился раньше, да и некогда ему было – хозяйство поднимал. Не так уж много отец ему оставил – дом-развалюха да долги. А теперь: и дом, и скот, и доста…
Закончить свою речь она не успела, ее прервали стоны отца.
Я схватила лампу и отвернула до отказа прикрученный фитиль, лампа зачадила. Отец разметался на топчане и сбросил старое пальто, которым мы его укрыли. Лоб его горел и был покрыт крупными каплями пота.
– О-о-о, – вновь громко простонал он.
– Тетя, тетя Молли, да у него жар, – вскричала я. Честно говоря, я почти никогда в жизни не болела, разве что раза два в монастыре, да и все, с кем я общалась, тоже были здоровы, поэтому я и понятия не имела, что делать с больным человеком.
К моему удивлению, тетя Молли не очень-то перепугалась и не очень-то расстроилась. Невнятно бормоча что-то себе под нос – я уловила только слово «напьется», – тетка намочила полотенце в холодной воде и положила его на голову отцу. Он на некоторое время перестал стонать.
Тетка пошарила в шкафчике и с досадой хмыкнула:
– И аспирин-то весь вышел. Иди, Кэтлин, ляг поспи, а я еще с ним посижу. Завтра с утра пораньше сходишь за мистером Слоттером, пусть придет да попользует болезного.
Я кивнула и направилась спать, размышляя по дороге, как с такой фамилией можно кого-то лечить, впрочем, я никогда не была сильна в грамматике.
Глава девятая
Утром я вскочила ни свет ни заря. Несмотря на папашино ко мне отношение, я все-таки очень беспокоилась за него.
Тетя Молли, продремавшая остаток ночи в кресле, так и не проснулась, когда я проходила мимо нее, зато отец, приподнявшись на локте, хриплым голосом спросил с подозрением:
– Куда?
Я прижала палец к губам, другой рукой показывая на тетю, и прошептала:
– К мистеру Слоттеру.
* * *
Я застала доктора у него дома, он пил кофе на кухне вместе с какой-то женщиной, не то женой, не то кухаркой.
Мистер Слоттер был немолод, как оказалось, он только год назад заменил нашего прежнего доктора, про которого я помнила только то, что он иногда угощал детей лакричными леденцами, носил маленькие очки в металлической оправе, едва державшиеся на круглом кончике его бледно-розового носа, и имел белые пухлые руки с тоненькими белесыми волосками кое-где на пальцах.
Теперешний доктор был худ, седоволос и остролиц.
«Едва ли такой будет угощать детишек конфетами», – подумала я, хотя это едва ли имело отношение к тому, зачем я пришла. То, что мне от него требовалось, я объяснила буквально за две минуты.
Он пробурчал что-то насчет вреда для пищеварения и, встав из-за стола, снял с вешалки свое темное длинное пальто и темную, как у протестантского священника, шляпу. С сожалением посмотрев на сверкающий кофейник, наверняка еще не опустевший, он с чувством произнес:
– Ваш отец злоупотребляет спиртным. Он опять пьянствовал у Джека Холланда, а потом по дороге домой свалился в канаву? Или на сей раз он просто промочил ноги?
Его тон был очень желчным, а глаза просто буравили меня из-под жестких, как щетки, бровей. Я растерялась и подумала, что его фамилия, наверное, все-таки пишется, как я и думаю, и если я права, то это ужасно.
– Нет… Но он был в городе и…
– И что?
– Я сама не знаю. Возможно, окно в поезде… И сквозняк… И…
– Огромное количество горячительного! – торжествующе заключил он.
Я опустила голову.
Всю дорогу до нашего дома он отчитывал меня за папашино поведение, и я уже было решила, что это я, а не папаша, погрязла в грехе беспробудного пьянства.
Слушая его, я думала, что это, наверное, правильно, в нашей деревне и должен быть такой доктор – старый вредный гриб. Какой же интересный молодой человек с образованием захочет поехать в нашу глухомань? Он, конечно же, найдет себе место получше. Пока мистер Слоттер осматривал отца, я погуляла возле дома. Деревья, которые росли здесь, всегда вызывали у меня мысли об одиночестве, я грустила, глядя на них, и радовалась, что мне больше не нужно слушать воркотню доктора, он мне порядком надоел, но пошел снег с дождем, и я поспешила вернуться в дом.
В дверях я столкнулась с доктором, который, вдруг подняв худой темный палец прямо к моему носу, заявил: «И до понедельника не вставать!», как будто я все время стояла рядом с ним, слушала его наставления и вот сейчас на секундочку отвлеклась, а он, заметив это, меня одернул. Я остолбенела, и ему пришлось слегка подтолкнуть меня рукой, чтобы я уступила ему дорогу.
За то время, пока я отсутствовала, тетя успела переложить отца на большую деревянную, еще мамину, кровать, застелив ее слегка пожелтевшим от старости и сырости бельем.
Папаша был так слаб и бледен и выглядел так плохо, что мне стало очень жаль его. Воротник его бязевой рубашки был расстегнут, и оттуда виднелась морщинистая и жилистая шея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67