Мне кажется, у нас уже немало доказательств того, что людей, которые за всем этим стоят, можно обвинить во всем, в чем угодно, только не в очевидности поступков. Если, конечно, какие-то пассажиры не сообщничают друг с другом.
- Или с командой, - пробормотал Вильсон.
- Что? - старик Буллен испепелил его гневным взором. - Что вы сказали?
- Я сказал: с командой, - отчетливо повторил Вильсон. Если капитан хотел испугать Томми Вильсона, он попусту терял время. - При этом я имею в виду и офицеров. Согласен, сэр, что узнал об этих убийствах всего несколько минут назад, и признаю, что у меня не было времени привести свои мысли в порядок. Но, с другой стороны, в отличие от всех вас, могу взглянуть на дело свежим взглядом. Я еще не так заблудился в лесу, чтобы не видеть за ним деревьев. Вы все, кажется, убеждены, что виновен кто-то из пассажиров. Наш старший помощник накрепко вдолбил в вас эту мысль. А допустим, пассажир был в сговоре с кем-то из команды... Тому куда как просто было поболтаться около радиорубки и забраться в нее, улучив момент.
- Вы сказали, что старший помощник вдолбил эту мысль нам в головы, чеканя слова, произнес Буллен. - Что вы имели в виду?
- Только то, что сказал, сэр. Я только... - тут до него дошел смысл слов капитана. - Господи, сэр. Мистер Картер? Вы думаете я сошел с ума?
- Никто не думает, что ты сошел с ума, - успокоил его Макилрой. Наш стармех всегда считал, что Вильсон в плане умственном должен выступать в наилегчайшем весе, но сейчас было видно, что его мнение понемногу меняется. - Команда, Томми. Какие у тебя доводы, чтобы подозревать команду?
- Мотивы, возможности и метод исключения, - не задумываясь, ответил Вильсон. - Мы, кажется, более или менее исключили всех пассажиров. У всех алиби. А мотивы. Какие обычно бывают мотивы?
- Месть, ревность, нажива, - назвал Макилрой. - Обычно эти три.
- Так, значит. Возьмем месть и ревность. Мыслимо ли, чтобы кто-нибудь из пассажиров мог затаить на Броунелла, Бенсона и Декстера такую злость, чтобы прикончить всех троих? Смешно. Нажива? Да на что этой банде разжиревших денежных мешков какая-то мелочь? - он медленно обвел нас взглядом. - А для любого офицера или матроса "Кампари" может и не мелочь. Для меня, например.
- Возможность, Томми, - тактично подсказал ему Макилрой. - Возможность, ты сказал.
- Мне не хотелось бы в этом разбираться, - объяснил Вильсон, - но механиков и палубную команду можно сразу отбросить. Механики, за исключением офицеров во время трапез, никогда не появляются ни на пассажирской, ни на шлюпочной палубе. Людей боцмана пускают туда только во время утренней вахты драить палубу. Но, - он снова, еще медленнее осмотрел нас всех, - каждый офицер, радист, оператор радара, кок, подручный на кухне, стюард имеет полное право в любое время находиться поблизости от радиорубки. Никому и в голову не придет к нему придраться. И не только это...
Раздался стук в дверь, и вошел помощник старшего стюарда Уайт. Выглядел он крайне несчастным, а когда увидел, в каком составе ему подготовлена встреча, совсем посмурнел.
- Проходите и садитесь, - распорядился Буллен. Он дождался, пока Уайт выполнит указание, и продолжал: - Где вы были сегодня утром от восьми до полдевятого, Уайт?
- Сегодня утром от восьми до полдевятого, - Уайт весь ощетинился, - я был на дежурстве, сэр. Естественно. Я...
- Успокойтесь, - устало попросил Буллен. - Никто вас ни в чем не обвиняет. - И более дружелюбно: - У нас очень плохие новости, Уайт. Вас прямо они не касаются, так что не становитесь сразу на дыбы. Вам лучше послушать.
Буллен рассказал ему, ничего не утаивая, о трех убийствах, и в результате все мы немедленно убедились, что Уайта можно смело вычеркнуть из списка подозреваемых. Он мог, конечно, быть хорошим актером, но никакой самый гениальный актер не умеет на глазах публики так изменить цвет лица, как это сделал Уайт. Только что горевшие румянцем, щеки его вдруг стали пепельно-серыми. Он выглядел так плохо, так часто и прерывисто дышал, что я поспешил подняться и подать ему стакан воды. Он осушил его в два глотка.
- Сожалею, что мне пришлось вас расстроить, Уайт, - продолжал Буллен. - Но вам нужно было знать. Теперь скажите, пожалуйста, от восьми до восьми тридцати сколько пассажиров завтракало в каютах?
- Не знаю, сэр. Я не уверен, - он горестно покачал головой, затем усилием воли стряхнул с себя наваждение и сказал уже спокойно: - Простите, сэр. Я припоминаю. Мистер Сердан со своими сиделками, конечно. Семья Эрнандесов. Мисс Харкурт. Мистер и миссис Пайпер.
- Что и говорил мистер Картер, - пробормотал Макилрой.
- Ясно, - Буллен кивнул. - Теперь, Уайт, будьте внимательны. В течение этого времени кто-нибудь из них покидал свои каюты?
- Нет, сэр. Определенно, нет. Во всяком случае на моей палубе. Эрнандесы живут на палубе "Б". Но остальные из кают не выходили, только стюарды с подносами. Могу поклясться, сэр. Из моей, вернее мистера Бенсона, будки видны все двери в коридоре.
- Действительно, - согласился Буллен. Он спросил, кто был старшим из стюардов на палубе "Б", поговорил с ним по телефону и повесил трубку. Хорошо, Уайт, можете идти. Приглядывайтесь, прислушивайтесь и немедленно докладывайте мне, если заметите что-нибудь необычное. И никому ничего не рассказывайте. - Уайт поднялся и вышел. Он явно был рад уйти.
- Вот, значит, как обстоят дела, - угрюмо подытожил Буллен. - Все, я имею в виду всех пассажиров, вне подозрения. Начинаю подумывать, что в конце концов вы, может быть, и правы, мистер Вильсон, - он иронически посмотрел на меня. - А вы как думаете теперь, мистер Картер?
Я поглядел на него, потом на Вильсона и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88