Визерспун — точнее, Леклерк — сел рядом.— Тебе получше, Бентолл?— Хуже не бывает. Если собакам положен ад, вашему пинчеру там самое место.— Согласен... Скажите, капитан Гриффите, кто из ваших ученых главный?— Очередную пакость задумали? — спросил седой капитан.— Я не склонен повторять вопросы, — мягко сообщил Леклерк, переводя невидящий взгляд на убитого.— Харгривс, — устало проговорил Гриффите. За дверью слышались голоса.— Зачем, Леклерк? Он только что встретился с женой. После многомесячной разлуки. Разве он способен сейчас отвечать на вопросы. Допрашивайте меня вместо него. В конце концов, я здесь отвечаю за все. Я, а не Харгривс.Леклерк, пораскинув мозгами, спросил:— Отлично. Каков уровень готовности «Черного сорокопута»?— И это все, что вас интересует?— Да.— «Черный сорокопут» почти готов к запуску. Остается смонтировать стартовую систему.— Что помешало закончить эту работу?— Исчезновение доктора Фейрфилда. — Я попытался сфокусировать зрение на капитане Гриффитсе — не самая простая задача в калейдоскопе видений и голосов! — смутно осознавая, что только сейчас до него дошло, почему исчез Фейрфилд. Уставившись на Леклерка, он прохрипел:— О Боже!Конечно, конечно...— Конечно! — гаркнул Леклерк. — Не о нем речь! Почему же стартовую систему не смонтировали своевременно? Насколько мне известно, взрывное устройство поставили месяц назад.— О Господи, откуда вам это известно?— Отвечайте на вопрос!— Фейрфилд опасался, что взрывчатка может в условиях жары повести себя непредсказуемо. А тут еще дополнительный риск старта. — Загорелая рука Гриффитса стерла пот с окровавленного лица. — Вам следует знать: испытание любой бомбы, начиная с двухфунтовой и кончая водородной, обычно оттягивается до последней секунды.— Сколько времени требуется на запуск?— Фейрфилд однажды при мне назвал срок: сорок минут.— Лжете, капитан, — корректно заметил Леклерк. — Я знаю: важнейший плюс «Черного сорокопута» — ра кета взлетает мгновенно. ' — В условиях войны — да. Но пока нет уверенности во взрывчатке.Надежна она или ненадежна...— Итак, сорок минут?— Сорок минут.— Слышишь, сорок минут, — сказал, обращаясь ко мне, Леклерк.— Слышу урывками, — пробормотал я, — мой слух барахлит.— Тебе дурно?— Почему это мне дурно? — Я попытался продемонстрировать ему крайнее изумление, но его физиономия куда-то провалилась. — Почему мне должно быть дурно?— Ты можешь запустить ракету, Бентолл?— Я специалист по жидкому топливу, — с трудом выговорил я.— А мне известно другое, — теперь эта физиономия нашлась. В трех дюймах от моего носа. — Ты был ассистентом Фейрфилда в Гепворте. И специализировался на твердом топливе. Я знаю.— Ты знаешь чертовски много.— Итак, ты можешь подготовить запуск? — настаивал он.— Виски, — сказал я. — Дайте глотнуть виски.— О Господи! — Он сопроводил это восклицание доброй дюжиной других, на коих мне, к счастью, не удалось сосредоточиться. Потом окликнул кого-то из своих. Китаец сбегал, видимо, в офицерское жилище. Так или иначе, пару секунд спустя в руку мне сунули стакан.Глянул я сквозь туман на него, на свои пальцы — и два глотка опорожнил. Прокашлялся, отер слезы. Tenepь я видел почти нормально.Леклерк коснулся моей руки.— Итак, что скажешь? Под силу тебе запустить «Черного сорокопута»?— Не ведаю даже, как к нему подступиться.— Ты болен, — беззлобно сказал Леклерк. — Не соображаешь, что городишь. Отоспись. Глава 10Пятница 10 утра — 1 час дня Спал я два часа. Когда проснулся, солнце стояло высоко в небе, и доктор Харгривс осторожно, как ему казалось, тряс меня за плечо. Меня укрыли одеялом, почему он и забыл о состоянии моего левого плеча. Я попросил его быть повнимательней. Он обиделся. Тон, что ли, был у меня такой. Потом я отшвырнул одеяло, сел. Чувствовал себя отвратительно. Все тело ныло, рука и плечо неистово пульсировали, но усталость почти прошла, голова прояснилась, чего и добивался Леклерк. Ибо не мог в здравом уме рассчитывать, что спотыкающийся, заикающийся индивид — ни дать ни взять пьяница на пороге белой горячки — наладит сложнейшую техническую систему мощностью в сотни тонн взрывчатки. Я умею тешить себя — в исключительные, конечно, минуты — иллюзиями. Но полагать, будто Леклерк оставил меня в покое? Подобных иллюзий я не питал.Харгривс был бледен и несчастен. Чему удивляться? Воссоединение с женой в сложнейших обстоятельствах счастья им не принесло. А ближайшие перспективы выглядели удручающе. Как они обошлись с Мэри? Влили в женский хор? Харгривс подтвердил: да.Я осмотрел помещение. Мизер. Восемь на восемь. Вдоль стен — стеллажи.Над головой — крохотное зарешеченное оконце. Кажется, краем уха я слышал: здесь раньше был склад легкого оружия. Но проверять услышанное тогда не стал. Повалился на раскладушку и уснул. А теперь поинтересовался:— Что тут происходило, пока я спал?— Расспросы, — устало ответил он. — Расспросы и допросы. Без конца.Допрашивали всех подряд. Моих коллег, меня, офицеров. Сперва порознь, потом скопом. Потом раскидали всех по хибарам, два-три человека в каждой. Жен от мужей, сам понимаешь, отделили.Тактика Леклерка была понятна. Обществу, расколотому на группки, нелегко, почти невозможно разработать планы совместного сопротивления или коллективного бунта. А опасения за женщин, за их благополучие и безопасность, атмосфера неослабевающего страха заставят ученых полностью склонить перед Леклерком голову.— О чем он говорил с тобой?— О многом. — Он отвернулся. — В основном о работе. Кто и что знает о запуске. Меня он расспрашивал только об этом.— А ты или кто другой из ученых смог ему толком ответить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83