Я не позволяла себе жалеть Раймонда, понимая, что не должна думать о нем.Кого мне действительно было жаль, так это молодого Балдуина. Брат поведал мне, что юноша все еще страдает по Бургинь.– Если бы он провел с нами зиму, он бы радовался, что освободился от нее, – язвительно отвечала я. – Сколько нам пришлось вытерпеть! Какой счастливый день настанет для нас с Беренгарией, когда мы распрощаемся с этой особой навсегда!– Боюсь, Джоан, – со вздохом отвечал брат, – что этот день не за горами. Я сделал все возможное, чтобы покончить с распрей, приведшей меня сюда, но все идет не так, как надо. Конрад открыто отказывается возвращаться в Аскалон и участвовать в Крестовом походе. В результате я вынужден был объявить остальным, что в случае отказа Конрад должен откупиться доходами, полученными в Тире. В ответ он пригрозил собрать в Тире бургундцев и всех французов – как тех, кто сбежал сюда, в Акру, так и тех немногих, кто еще хранит нам верность. Как можем мы без них восстановить крепость Аскалон и идти на Иерусалим? И как нам продолжать Крестовый поход, если друзья ссорятся друг с другом и со мной? Я попытаюсь помирить их, когда вернусь в Аскалон… если все еще не разбежались оттуда. Кроме того, я еще веду переговоры с Саладином, пытаюсь заключить договор, который устроит обе стороны!За несколько дней до Пасхи Ричард уехал; в начале апреля он написал Гвидо, что ему не удалось задержать остатки французской армии в Аскалоне. Однако он просил Гвидо по-прежнему не впускать французов в Акру.«Уехали семьсот наших лучших рыцарей! – писал он. – Саладин узнал об их отступничестве и собирает войско. Но, несмотря на все беды, мы трудимся денно и нощно. Я сам, собственными руками, кладу камни».Через семь или восемь дней к нам приплыл Роберт, приор Герфордский, и привез известие, еще сильнее огорчившее нас. Он передал мне письмо от матушки, которая писала:«Твой брат должен немедленно возвращаться домой. Ваш младший брат, Джон, делает все, что в его силах, чтобы захватить престол… он даже сговорился с Филиппом Французским и собирается бросить жену и жениться на леди Алис. Что еще хуже, наша казна пуста. Дочь моя, уговори брата вернуться в Англию; если леди Беренгария имеет на него какое-то влияние, попроси ее присоединить свой голос к твоим мольбам».Младший брат Джон оказался предателем! Темноволосый, странный мальчик, на год младше меня, с которым мы так часто играли и ссорились… Помню, даже в детстве он отличался хитростью; ему часто удавалось отбирать у меня все игрушки. Джон был любимчиком отца, как Рик – любимцем матушки, однако на нас отношение отца почти никак не сказывалось, он редко бывал дома.Я была настолько потрясена, что весь следующий день не знала, на что решиться. Показать письмо Беренгарии или не стоит? Наконец, я просто пересказала ей содержание письма. Мы обе думали и советовались, как лучше поступить, когда нам доложили о прибытии нашего юного племянника, Генриха Шампанского, с отрядом рыцарей.– Король Гвидо знает о вашем приезде? – спросила я.– Увы, да, тетушка, – отвечал Генрих. – Мы только что имели весьма неприятный разговор с его величеством.Я удивилась. Они с Гвидо всегда относились друг к другу неплохо.– Мне поручили сообщить бедняге неприятное известие о том, что он все же не будет королем Иерусалима. Можете представить, какой он пережил удар! Милорд мой дядюшка сообщил нам, что должен возвратиться в Англию; он оставляет здесь триста рыцарей и две тысячи солдат, которые будут продолжать Крестовый поход. Надо было решать, кто возглавит войско, и все согласились, что Гвидо на этот пост не годится; ему не хватает ни мудрости, ни отваги военачальника.– Но кто займет место моего брата? – воскликнула я.– Конрад Монферратский. Многие упрашивали дядюшку назначить его новым вождем и будущим королем Иерусалимским. Ему пришлось согласиться – он, как и все мы, понимает, что Конрад сильнее Гвидо.– И вы поедете в Тир, чтобы сообщить новость Конраду? – спросила я.– Я уже побывал там. Конрад ликует. Он собирается короноваться здесь, в Акре, через несколько дней. Затем вернется в Аскалон. Теперь, получив то, что он считал своим по праву, он готов всецело посвятить себя святому делу.Тут впервые заговорила Беренгария:– Значит, мой супруг немедленно отплывает в Англию?– После того, как прибудет Конрад, чтобы занять его место, – и приведет с собой французскую армию. Солдаты короля Ричарда все еще надеются, что он останется. Видели бы их прощание с кораблем! Они падали на колени и умоляли его не уезжать, пока святой Истинный Крест не будет нашим. Король отказал им, но со слезами на глазах.«Королевство нуждается во мне, – сказал он. – Но сердце мое остается здесь, с вами. Я с детства мечтал водрузить знамя Креста над башнями Иерусалима и выгнать неверных из храма Гроба Господня! С мукой покидаю вас… с мукой!»Наши глаза тоже наполнились слезами. Сердце мое болело за Ричарда – и за наших верных солдат. Я спросила, приедет ли Рик в Акру на коронацию Конрада. Но Генрих этого не знал.Все наши дамы, естественно, были так же огорчены, как и мы. Чтобы отвлечь их и занять приятным делом, на следующее утро мы стали продумывать наряды, в которых появимся на коронации Конрада. Беренгария решила, что наденет то платье, в котором она венчалась, и мы пробовали повязать новый кушак на ее узкие бедра. Вдруг без объявления глашатая к нам вошел Генрих. Я повернула к нему Беренгарию.– Вот венчальное платье ее величества, – сказала я. – Мы пытаемся уговорить ее надеть это платье на коронацию Конрада.– Коронации не будет, – отвечал он. И тут мы заметили, что лицо его стало белым, как бумага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70