Что ж, это здание представляло собой достойный монумент покойному Дж. Л.
Двое охранников маячили у лифта. И хотя они подобострастно приветствовали ее (проведя, тем не менее, через металлоискатель), ей все равно почудилось, будто она находится на КПП у входа в Пентагон.
Она надеялась на то, что встреча с членами совета директоров не окажется слишком долгой – по окончании совещания ей предстоял ланч с Мигелем. Она хотела изумить его – и поэтому зарезервировала столик в «Ле Сирк». Он отправился с нею в город, потому что ему предстояло продлить визу в португальском консульстве. Правда, он несколько загадочно пояснил ей, что намеревается отбыть в Лиссабон еще до истечения срока продлеваемой визы.
Перед тем, как войти в зал, где должно было состояться совещание, Патриция собралась с силами. Здешний конференц-зал никак нельзя было назвать уютным уголком – с его высокими узкими бойницами, претендующими на то, чтобы слыть окнами, и со стеклянным столом длиной в двадцать пять футов, к которому были придвинуты две дюжины громоздких мягких кресел. Трое членов совета директоров сосредоточились в дальнем конце стола.
Бог смилостивился, и стопка подлежащих подписанию бумаг оказался на этот раз не слишком пухлой. Через полчаса Патриция выполнила свой долг, встала с места и собралась было уйти, но вопрос, заданный Хорейсом Коулменом, буквально пригвоздил ее к месту.
– Дорогая, тут ходят всякие тревожные слухи. Верно ли, будто вы собираетесь выйти замуж за доктора Кигана?
Белый крахмальный воротничок впился в плоть трясущихся подбородков Коулмена, которые свисали так низко, что заслоняли узел галстука.
Патриция, покраснев, окинула быстрым взглядом всю троицу. Миссис Спербер сидела прямая, как палка, сложив руки на коленях; у Эша, кажется, начал развиваться нервный тик.
– Дядя Хорейс, вот уж никогда не думала, что вы прислушиваетесь ко всяким слухам.
– Как правило, не прислушиваюсь. Но надо признать, что вы и впрямь проявили сильнейшую заинтересованность в этом молодом человеке.
– Что ж, давайте договоримся: если я надумаю выйти замуж, вы получите приглашение на свадьбу самым первым.
И она натянуто засмеялась, пытаясь скрыть охватившее ее смущение.
Коулмен бросил на нее резкий взгляд, но затем заставил себя, в свою очередь, улыбнуться.
– К сожалению, приглашением на свадьбу ограничиться не удастся. Существуют процедуры, которые предстоит соблюсти.
– Что еще за процедуры?
Эш прокашлялся. Сейчас наступил его черед.
– Ваш покойный дед был весьма озабочен тем, что вы сможете попасть в руки бессовестного охотника за приданым.
Патриция напряглась.
– Доктор Киган не является охотником за приданым, мистер Эш.
– Боб! – Коулмен мрачно посмотрел на Эша. – Не надо меня перебивать. – Затем он обратился к Патриции. – Я весьма сожалею, моя дорогая. Нам противна сама мысль о том, чтобы вторгаться в вашу личную жизнь, но нам оставлены предписания, которым мы должны следовать. Параграф восьмой, подпункт «е», завещания, оставленного Дж. Л., требует от нас анализа и оценки личных качеств и намерений вашего потенциального жениха.
– Вы хотите сказать, что у вас есть возражения против Тома?
Миссис Спербер одарила Патрицию милостивой улыбкой.
– Лично я нахожу доктора Кигана рыцарем без страха и упрека. – Она раскрыла досье. – Выпускник медицинского факультета в Гарварде, человек, удостоенный Американской медали свободы в самом раннем возрасте из всех медалистов…
– И получивший самые крупные пожертвования из благотворительного фонда Стоунхэма, – перебил ее Коулмен.
– Дядя Хорейс! Больница – это весьма достойный объект для благотворительной деятельности.
– Ну, разумеется, разумеется… успокойтесь, Патриция. – Коулмен понял, что перестарался. – Мы только призываем вас проявить величайшую осторожность и не совершить какую-нибудь глупость.
Патриция поднялась с места, трепеща от возмущения.
– Я не дура! И я не хуже вас выучила завещание Дж. Л. Советую вам обратить внимание на параграф восьмой, подпункт «ж».
После ухода Патриции в конференц-зале воцарилась тягостная тишина.
– Что она имела в виду, говоря о параграфе восьмом, подпункте «ж»? – поинтересовался наконец Эш.
– Там написано, разумеется, другими словами, что, выйдя замуж, она имеет право послать нас всех подальше, – побагровев от гнева, пояснил Коулмен.
– Что ж. – Миссис Спербер захлопнула досье и поднялась с места. Голос ее звучал далеко не уныло. – По крайней мере, мы тогда избавимся от этой чудовищной ответственности. Я, со своей стороны, должна сказать, что налагать какие бы то ни было ограничения на такую милую и благонамеренную молодую особу для меня нелегко. Все хорошо, что хорошо кончается. Конец – делу венец.
– Цитированием Шекспира делу не поможешь, – рявкнул Коулмен.
– Но что же нам делать?
Эш тренировал кисть руки, разминая мяч для игры в гольф.
Коулмен крутанулся в кресле и хлопнул пухлой рукой по столу.
– Я помог воздвигнуть эту империю! А она посмела швырнуть мне в лицо параграф восемь, подпункт «ж»? Такова награда за многолетнюю преданность?
– Нельзя не признать, что за наши хлопоты мы получали и получаем вполне достойное вознаграждение, – напомнила миссис Спербер. – После того, как Патриция выйдет замуж, мы уже не сможем ничего сделать. – Она одернула юбку на коленях и взяла в руку портфель. – Всего хорошего, джентельмены!
Коулмен мрачно уставился на захлопнувшуюся за ней дверь.
– Что ж, Хорейс, она права. При ликвидации совета директоров каждый из нас получит по пять миллионов.
– Это семечки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99