Один из кроликолицых юношей сказал "чокнутый", и девчонки
нервно захихикали. Негр торопливо встал и отправился в соседний вагон.
Один из итальянских мальчишек заныл, указывая на куклу: "Дай мне".
Я взял руку девушки в свои.
- Ева, дорогая, - сказал я так же громко и отчетливо, как и она, - ты
знаешь, я убежал из-за этого Уолтера. Он мне не нравится.
Я обнял ее за талию.
- Уолтер, - склонился я над нею, - человек, который, подобно вам,
только что вышел из тюрьмы, где отбывал заслуженное наказание, недостоин
моей Евы. Хоть я и сумасшедший, вы знаете, что я прав.
Пожилой джентльмен прервал свое раздражающее причмокиванье и
вздрогнул. Все остальные в вагоне, подобно ему, перенесли свое внимание на
Уолтера. Я почувствовал удовлетворение, видя, как он медленно краснеет.
- Доктор Консардайн, - обратился я к нему, - как медик вы знакомы с
клеймом, я имею в виду признаки прирожденного преступника. Посмотрите на
Уолтера. Глаза маленькие и слишком близко посаженные, рот расслаблен из-за
дурных привычек, недоразвитые мочки ушей. Если меня нельзя выпускать на
свободу, то его тем более, не правда ли, доктор?
Теперь все в вагоне рассматривали то, на что я указывал, и взвешивали
мои слова. И все это было почти правдой. Лицо Уолтера приобрело
кирпично-красный цвет. Консардайн невозмутимо смотрел на меня.
- Нет, - продолжал я, - он вовсе тебя не достоин, Ева.
Я тесно прижал к себе девушку. Это мне начинало нравиться - она была
чудо как хороша.
- Ева! - воскликнул я. - Мы так долго не виделись, а ты меня даже не
поцеловала!
Я приподнял ее подбородок - и - да, поцеловал ее. Поцеловал крепко и
совсем не по-братски. Слышал, как негромко выругался Уолтер. Как это
воспринял Консардайн, не могу судить. Да мне было и все равно - рот у Евы
удивительно сладкий.
Я поцеловал ее снова и снова - под гогот хулиганов, хихиканье девиц и
восклицания пришедшего в ужас пожилого джентльмена.
Лицо девушки, покрасневшее при первом поцелуе, теперь побледнело. Она
не сопротивлялась, но между поцелуями я слышал ее шепот:
- Вы заплатите за это! О, как вы заплатите!
Я рассмеялся и отпустил ее. Больше я не беспокоился. Пойду за
доктором Консардайном, даже если он этого не захочет, - пока она идет с
нами.
- Гарри, - его голос прервал мои мысли. - Идемте. Вот и наша станция.
Поезд подходил к станции Четырнадцатая улица. Консардайн встал.
Взглядом дал сигнал девушке. Опустив глаза, она взяла меня за руку. Рука
ее была ледяной. Продолжая смеяться, я тоже встал. Между девушкой и
Консардайном - Уолтер шел за нами - я вышел на платформу и поднялся на
улицу. Однажды я оглянулся, и сердце мое согрелось при виде выражения
Уолтера.
Во всяком случае это было туше для них двоих - и в их собственной
игре.
Шофер в ливрее стоял у подножия ступеней. Он бросил на меня быстрый
любопытный взгляд и приветствовал Консардайна.
- Сюда, Киркхем! - коротко сказал тот.
Итак, я снова Киркхем. И что бы это значило? Мощная машина стояла у
обочины. Консардайн показал на нее. По-прежнему крепко держа Еву за руку,
я сел и увлек ее за собой. Уолтер сел впереди, Консардайн за ним. Шофер
закрыл дверцу. В машине был еще один человек в ливрее. Автомобиль
двинулся.
Консардайн коснулся рычажка, и окна затянулись занавесом. Нас
окружила полутьма.
И как только он это сделал, Ева вырвала у меня руку, ударила меня по
губам и, сжавшись в углу, молча заплакала.

4
Машина, дорогая европейская модель, быстро и ровно прошла Пятую авеню
и повернула на север. Консардайн тронул другой рычажок, и непрозрачный
занавес отделил нас от шофера. Тускло загорелась скрытая лампа. В ее свете
я заметил, что девушка восстановила душевное равновесие. Она рассматривала
носки своих изящных узких туфелек. Уолтер достал портсигар. Я последовал
его примеру.
- Не возражаете, Ева? - заботливо спросил я.
Она не посмотрела на меня и не ответила. Уолтер с ледяным выражением
уставился куда-то надо мной. Я закурил и сосредоточился на нашем курсе.
Часы мои показывали без четверти десять.
Сквозь тщательно закрытые окна ничего не было видно. По остановкам
движения я знал, что мы все еще на авеню. Затем машина начала серию
поворотов и возвратов, как будто двигалась по боковым улицам. Однажды мне
показалось, что она сделала полный круг. Я потерял всякое ощущение
направления, что, несомненно, и было целью подобных перемещений.
В десять пятнадцать машина резко увеличила скорость, и я решил, что
мы миновали район с напряженным движением. Скоро через вентиляторы донесся
порыв свежего прохладного воздуха. Должно быть, мы в Вестчестере или на
Лонг Айленде. Точнее я сказать не мог.
Ровно в одиннадцать двадцать машина остановилась. После короткой
паузы мы двинулись дальше. Я слышал за нами звон тяжелых металлических
ворот. Минут десять мы двигались очень быстро, потом опять остановились.
Консардайн очнулся от раздумья и раскрыл занавеси. Шофер открыл дверцу.
Ева вышла, за ней Уолтер.
- Ну, вот мы и на месте, мистер Киркхем, - вежливо сказал Консардайн.
Он был похож на гостеприимного хозяина, приведшего домой трижды желанного
гостя, а не человека, которого он похитил при помощи возмутительных
хитростей и лжи.
Я выпрыгнул из машины. При свете луны, водянистой, как глаза
алкоголика, и предвещавшей шторм, я увидел огромное здание, похожее на
замок, перенесенный с берегов Луары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11