В этом интервью писатель был назван «воинствующим коммунистом». В коротком и вежливом послании он, не скрывая, однако, досады, потребовал от Хуана Луиса Себриана, тогдашнего главного редактора этой газеты, напечатать опровержение, поскольку «данное определение не соответствует истине и совершенно беспочвенно».
Мы уже говорили о том, что Кортасар, который в феврале 1963 года вернулся в Париж, – это был другой, изменившийся, особенно в духовном смысле, человек. Что касается внешнего облика, пройдет еще некоторое время (несколько лет), прежде чем он отпустит бороду, волосы, правда, он уже носит все более длинные, тем не менее продолжая выглядеть чуть не в два раза моложе своих лет. Его замечательное убежище на площади Генерала Бере, которое он тогда еще делил с Ауророй, хотя и было далеко от Сены и на приличном расстоянии от Латинского квартала, оставалось все таким же уютным, однако оно всегда было открыто для любого, у кого на лице было написано, что в голове у него имеется пара извилин, а в кармане лежит помятый лист бумаги с начерканной на нем парой строк; надо было просто позвонить в звонок, и если на пороге стоял латиноамериканец – то тем лучше: это всегда означало сигареты, мате и долгий разговор.
С профессиональной точки зрения, издатели многих стран были заинтересованы в том, чтобы публиковать и переиздавать его произведения: книги Кортасара переводились на другие языки, он получал огромное количество писем от читателей, его переиздавали все крупные издательства, от «Галлимара» до «Пантеон букс», а также издательства «Сувенир Пресс», «Пингвин», «Люхтерханд Ферлаг» или «Айнауди»; некоторые из его произведений нашли отражение в кино (аргентинский сценарист и прозаик Мануэль Антин поставил короткометражные фильмы по рассказам Кортасара «Мамины письма», «Интимность парков», «Цирцея»), а его имя становится все более популярным (в 1956 году он завоевал, как мы уже говорили, премию Кеннеди вместе с Мухика Лайнесом, который получил ее за свой роман «Бомарсо», и, кроме того, он был финалистом конкурса на премию Форментора, которую выиграла Натали Саррот, победив его роман «Игра в классики»), тиражи его книг неуклонно растут от издания к изданию, а также наблюдается увеличение, не чрезмерное, но достаточное, денежных поступлений на его имя от ЮНЕСКО, поскольку связь с этой организацией у него не прерывалась.
С начала работы в этой организации он был вынужден переводить документы, написанные «на тарабарском наречии», относительно видов на урожай, ликвидации безграмотности в Мозамбике, о сборе хлопка или о контактах на уровне посольств, что мало его привлекало, но зато позволяло ему бесплатно ездить в любую страну, где проходила соответствующая конференция. Добавим, что за несколько лет до этого, в 1956 году, у него как постоянного переводчика ЮНЕСКО в Париже и Нью-Йорке была возможность иметь свой офис, но он отказался от нее; он предпочитал быть «свободным художником», хотя и не отказывался совсем от тех преимуществ, которые дает другой образ жизни особенно в отношении стабильной работы. В результате он решил принять место старшего переводчика, которое было для него более удобным и повыше рангом, чем просто переводчик. Надо заметить, что после этого повышения писатель признался Хуану Прату, мужу испанской писательницы Мерсе Родореда, который в ту пору занимался документацией в Международном агентстве по атомной энергии, что теперь его заработков за пять-шесть месяцев им с Ауророй хватает, чтобы спокойно прожить год. Если его спрашивали, почему он отказался от другой возможности, он всегда отвечал: «Для чего иметь постоянное место? Постоянно только то, что однажды придется умереть». Кортасар, таким образом, всегда был верен своим идеалам, которые выработались у него еще со времен работы в Книжной палате: работать как можно меньше в той области, которая его не интересовала; пусть за небольшие деньги, но зато иметь при этом наибольшую свободу, чтобы сохранять возможность оставаться самим собой и посвятить себя тому, что ему нравилось.
Последующие четыре месяца супруги провели в Вене, где Кортасар работал переводчиком по линии Международного агентства по атомной энергии. Этот город он уже знал. Именно там Кортасар закончил первую версию «Игры в классики». Они должны были приехать в Австрию в начале марта, но по причине гриппа, которым заразился Хулио и который у Ауроры перешел в бронхит, поездку пришлось отложить на неделю, которую они провели лежа в постели и глотая аспирин, а также предаваясь разнообразному чтению, от Свево и Мишо до Лесамы Лимы, – еще одно жаропонижающее средство, возможно менее употребительное, зато не менее эффективное при борьбе с температурой и плохим самочувствием. В Вене весна стояла в самом разгаре, но теплая погода все никак не начиналась, особенно холодно было по утрам, а по ночам случались даже заморозки, что заставляло его скучать по кубинской жаре и по тамошним друзьям; Хулио с Ауророй поселились сначала в пансионе Сюзанны, на улице Вальфиш, 4, и провели десять дней в «очаровательной квартирке»; правда, в начале апреля Кортасар ненадолго уехал в Прагу, чтобы прочитать лекцию о книге Густава Майринка «Голем», и на короткое время вернулся оттуда в Париж, а потом снова в Вену, в тот же самый пансион, где он начал доработку первого варианта «Игры в классики» уже в первую неделю мая. Эта работа давалась ему нелегко, тем более что он предпочел бы делать ее, покуривая свою любимую трубку и за своим письменным столом в парижской квартире (тем не менее он продолжал работать, а заключительный этап доработки осуществлялся уже в Париже, куда он вернулся 21 мая), хотя в это время в садах и парках Вены уже зацвел шафран, а под кронами каштанов зазеленели яркие лужайки, отчего он чувствовал себя счастливым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103