ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Ирина Волчок
Из жизни непродажных
Глава 1
– Да что ж это такое?! Что ты выдумываешь?! – Лана в негодовании развернулась от плиты. С ложки на пол плюхнулась клякса жидкой каши.
– Ни-че-го, – раздельно произнес Олег. Впечатал в стол стакан с остатками сока и, так же впечатывая подошвы в пол, ушел из кухни. Хлопнула входная дверь.
Расстроенная и растерянная, Лана присела на краешек кухонного дивана, так и держа в руке ложку, и всерьез задумалась: с чего бы это Олег нынче так суров? Все это продолжение с утра пораньше вчерашней сцены ревности выглядело по крайней мере нелепо. Олег никогда ее не ревновал. Некоторым женщинам нравится, когда их ревнуют. Ревнует – значит, любит. Лана точно знала, что муж ее любит, и без таких экзотических доказательств, как ревность, вполне обошлась бы. Главное – с какой стати?! Ну, вьется вокруг нее этот мальчишка, ну, смотрит преданными собачьими глазами... На взгляд Ланы, поведение мальчишки ничем особо не отличалось от поведения всех стажеров, которые приходили в газету. С новыми сотрудниками работала именно Лана, можно сказать – курировала молодежь, так что в элементах их бескорыстного подхалимажа не было ничего удивительного. Сто раз так было. И еще сто раз так будет. И ни разу Олег даже внимания не обращал на то, кто там вокруг нее вьется и как там на нее смотрят. А в этот раз не просто обратил внимание, так еще и выразил свое недовольство. В ответ на его недовольство она выразила свое. Наверное, это было неправильно. Вчера он замолчал и промолчал весь вечер. Лана значения этому не придала. Думала, сном глупости уйдут, утро вечера мудренее. А он с утра пораньше – по второму кругу: зачем смотрела, да почему поощряла, да почему не поставила на место... Главное – абсолютно на пустом месте! Обидно. Совершенно непонятно, почему некоторым женщинам нравится, когда их ревнуют...
А забытая на огне каша тем временем попыхтела-попыхтела да и подгорела. Лана наконец учуяла запах гари, кинулась к плите, выключила огонь, помешала... глянула на часы – и сердито проворчала, доставая кукурузные хлопья и молоко:
– Олег, это все из-за тебя. Мальчишки должны сказать тебе спасибо...
Каша по утрам, особенно овсяная, была пунктиком Ланы. Она считала, что ничего полезнее овсяной каши не может быть. Сыновья, честно говоря, с этим не были согласны. Особенно младший, пятилетний Тимка.
Лана отправилась будить детей, на ходу по привычке бормоча себе под нос:
– Ну как можно так расстраивать человека перед работой!..
Перед комнатой мальчиков она остановилась, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула и, вроде бы обретя душевное равновесие, осторожно открыла дверь.
Не раздвигая плотных клетчатых штор, которые так надежно охраняли уют от ноябрьского хмурого утра, Лана включила настольную лампу. С верхнего яруса кровати послышались возня и басовитое ворчание, из подушки нижнего вынырнула белобрысая взлохмаченная голова, огляделась бессмысленными синими глазами и опять нырнула в подушку.
– Вставайте-вставайте, сони! – бодрым голосом сказала Лана.
Голова Тимки снова вынырнула из подушки.
– Мам! Я в сад не пойду! – тревожным шепотом сказал он.
– Это почему же? – Лана села на край кровати, выгребла Тимку из-под одеяла, прижала к себе, теплого, душистого и уютного.
– А чего эта Беляева на меня смотрит! – проворчал Тимка, удобнее устраиваясь на коленях у матери. – Она так смoтрит, что я чаем поперхиваюсь...
– Это кто там с утра канючит? – раздался сверху презрительный ломкий басок, и еще одна белая голова, только побольше, нависла над ними. – Кто хвалился, что супермен? Супермены на девчачьи взгляды плевать хотели... – Четырнадцатилетний Платон спрыгнул с верхнего яруса и дернул младшего за хохолок на макушке. – Let’s take the cold shower!
Тимка беспомощно покосился на Лану:
– Чего он, мам?
– Водичкой холодной обольемся, говорю! Давай заползай! – Платон присел на край кровати и подставил брату спину.
– Ма! Не хочу-у, – заныл Тимка, но Платон (в обиходе Тошка, Платоша и так далее, в соответствии с моментом) уже подхватил его под попку и взгромоздил к себе на закорки. – O! Sorry! Hi, ma!
– Доброе утро, – ответила Лана и потрепала его жесткие волосы. – Сходил бы ты с братом постричься.
– Угу, – кивнул Платоша и через плечо глянул на братишку, с самого утра недовольного жизнью. – Все, начинай дрожать. Поехали!
Через минуту донесся шум льющейся воды, Тимкин визг и Тошкино уханье: братья принимали холодный душ.
В детском саду, как всегда по утрам, слышны были рев и крики: «Мамочка, не уходи!» – это из младших групп. В Тимкиной средней группе переодевались сопя и хмурясь, но уже не ревели. Пока Тимка облачался в шорты и сандалии, хорошенькая как кукла Аллочка Беляева выскочила из игровой и молча уставилась на него черными глазищами. Тимка торопливо натягивал шорты и гневно сопел, косясь на девчонку. Надо вмешаться...
– Аллочка, что же ты со мной не здороваешься? Доброе утро, – сказала Лана.
– Доброе утро, – пробормотала та и быстро ретировалась обратно в игровую.
– Все равно смотреть будет, – обреченно буркнул Тимка и горестно вздохнул.
– Тим, – Лана невольно тоже вздохнула и села на длинную скамейку рядом с сынишкой. – Она просто хочет с тобой подружиться, а как – не знает. Ты сам к ней подойди, какую-нибудь игру ей предложи. Вот увидишь, все сразу наладится! Мальчишки всегда должны первыми к девочкам подходить.
Тимка помолчал, повозил ногами по полу, хмуро спросил:
– А если я с ней дружить не хочу?
– Точно – не хочешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Из жизни непродажных
Глава 1
– Да что ж это такое?! Что ты выдумываешь?! – Лана в негодовании развернулась от плиты. С ложки на пол плюхнулась клякса жидкой каши.
– Ни-че-го, – раздельно произнес Олег. Впечатал в стол стакан с остатками сока и, так же впечатывая подошвы в пол, ушел из кухни. Хлопнула входная дверь.
Расстроенная и растерянная, Лана присела на краешек кухонного дивана, так и держа в руке ложку, и всерьез задумалась: с чего бы это Олег нынче так суров? Все это продолжение с утра пораньше вчерашней сцены ревности выглядело по крайней мере нелепо. Олег никогда ее не ревновал. Некоторым женщинам нравится, когда их ревнуют. Ревнует – значит, любит. Лана точно знала, что муж ее любит, и без таких экзотических доказательств, как ревность, вполне обошлась бы. Главное – с какой стати?! Ну, вьется вокруг нее этот мальчишка, ну, смотрит преданными собачьими глазами... На взгляд Ланы, поведение мальчишки ничем особо не отличалось от поведения всех стажеров, которые приходили в газету. С новыми сотрудниками работала именно Лана, можно сказать – курировала молодежь, так что в элементах их бескорыстного подхалимажа не было ничего удивительного. Сто раз так было. И еще сто раз так будет. И ни разу Олег даже внимания не обращал на то, кто там вокруг нее вьется и как там на нее смотрят. А в этот раз не просто обратил внимание, так еще и выразил свое недовольство. В ответ на его недовольство она выразила свое. Наверное, это было неправильно. Вчера он замолчал и промолчал весь вечер. Лана значения этому не придала. Думала, сном глупости уйдут, утро вечера мудренее. А он с утра пораньше – по второму кругу: зачем смотрела, да почему поощряла, да почему не поставила на место... Главное – абсолютно на пустом месте! Обидно. Совершенно непонятно, почему некоторым женщинам нравится, когда их ревнуют...
А забытая на огне каша тем временем попыхтела-попыхтела да и подгорела. Лана наконец учуяла запах гари, кинулась к плите, выключила огонь, помешала... глянула на часы – и сердито проворчала, доставая кукурузные хлопья и молоко:
– Олег, это все из-за тебя. Мальчишки должны сказать тебе спасибо...
Каша по утрам, особенно овсяная, была пунктиком Ланы. Она считала, что ничего полезнее овсяной каши не может быть. Сыновья, честно говоря, с этим не были согласны. Особенно младший, пятилетний Тимка.
Лана отправилась будить детей, на ходу по привычке бормоча себе под нос:
– Ну как можно так расстраивать человека перед работой!..
Перед комнатой мальчиков она остановилась, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула и, вроде бы обретя душевное равновесие, осторожно открыла дверь.
Не раздвигая плотных клетчатых штор, которые так надежно охраняли уют от ноябрьского хмурого утра, Лана включила настольную лампу. С верхнего яруса кровати послышались возня и басовитое ворчание, из подушки нижнего вынырнула белобрысая взлохмаченная голова, огляделась бессмысленными синими глазами и опять нырнула в подушку.
– Вставайте-вставайте, сони! – бодрым голосом сказала Лана.
Голова Тимки снова вынырнула из подушки.
– Мам! Я в сад не пойду! – тревожным шепотом сказал он.
– Это почему же? – Лана села на край кровати, выгребла Тимку из-под одеяла, прижала к себе, теплого, душистого и уютного.
– А чего эта Беляева на меня смотрит! – проворчал Тимка, удобнее устраиваясь на коленях у матери. – Она так смoтрит, что я чаем поперхиваюсь...
– Это кто там с утра канючит? – раздался сверху презрительный ломкий басок, и еще одна белая голова, только побольше, нависла над ними. – Кто хвалился, что супермен? Супермены на девчачьи взгляды плевать хотели... – Четырнадцатилетний Платон спрыгнул с верхнего яруса и дернул младшего за хохолок на макушке. – Let’s take the cold shower!
Тимка беспомощно покосился на Лану:
– Чего он, мам?
– Водичкой холодной обольемся, говорю! Давай заползай! – Платон присел на край кровати и подставил брату спину.
– Ма! Не хочу-у, – заныл Тимка, но Платон (в обиходе Тошка, Платоша и так далее, в соответствии с моментом) уже подхватил его под попку и взгромоздил к себе на закорки. – O! Sorry! Hi, ma!
– Доброе утро, – ответила Лана и потрепала его жесткие волосы. – Сходил бы ты с братом постричься.
– Угу, – кивнул Платоша и через плечо глянул на братишку, с самого утра недовольного жизнью. – Все, начинай дрожать. Поехали!
Через минуту донесся шум льющейся воды, Тимкин визг и Тошкино уханье: братья принимали холодный душ.
В детском саду, как всегда по утрам, слышны были рев и крики: «Мамочка, не уходи!» – это из младших групп. В Тимкиной средней группе переодевались сопя и хмурясь, но уже не ревели. Пока Тимка облачался в шорты и сандалии, хорошенькая как кукла Аллочка Беляева выскочила из игровой и молча уставилась на него черными глазищами. Тимка торопливо натягивал шорты и гневно сопел, косясь на девчонку. Надо вмешаться...
– Аллочка, что же ты со мной не здороваешься? Доброе утро, – сказала Лана.
– Доброе утро, – пробормотала та и быстро ретировалась обратно в игровую.
– Все равно смотреть будет, – обреченно буркнул Тимка и горестно вздохнул.
– Тим, – Лана невольно тоже вздохнула и села на длинную скамейку рядом с сынишкой. – Она просто хочет с тобой подружиться, а как – не знает. Ты сам к ней подойди, какую-нибудь игру ей предложи. Вот увидишь, все сразу наладится! Мальчишки всегда должны первыми к девочкам подходить.
Тимка помолчал, повозил ногами по полу, хмуро спросил:
– А если я с ней дружить не хочу?
– Точно – не хочешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12