– Если ты сейчас признаешься, что ты бог лунного света или что-то в этом роде, я нисколько не удивлюсь, – Лиэлле улыбнулся, и эльф улыбнулся тоже.
– Меня выносила женщина, так же как и тебя, эрве.
– Иногда я в этом сомневаюсь. Ты слишком красив для создания из плоти и крови.
Легкие пальцы молодого кавалера пробежали по щеке Итильдина. Эльф накрыл их ладонью, поднес к губам и поцеловал.
– В нашем положении это не к лучшему, Лиэлле, – рассудительно заметил он. – Я привлекаю ненужное внимание.
– Я уже думал об этом, – беспечно отозвался молодой кавалер. – Переоденемся в девушек, и вся недолга.
Итильдин широко распахнул глаза и совершенно онемел. Не замечая, Лиэлле продолжал:
– Я буду двоюродной сестрой кавалера Ахайре, благородной леди Альдис Аланис, ты будешь моей подругой, недавно овдовевшей и по сему случаю пребывающей в глубокой печали, по имени, ну, к примеру, Ци-линь Ци-джанг. Типа горянкой. Хи-хи, надеюсь, бессмертное, прости господи, творчество графа Исмены в Арислане неизвестно. Им повезло больше, чем нам…
Тут кавалер Ахайре, не дождавшись реакции своего эльфа, приподнялся на локте.
– Что с тобой? – с беспокойством спросил он. – Ты будто привидение увидел.
– Я не могу этого сделать, Лиэлле! – выдохнул Итильдин почти с мистическим ужасом. – Это страшный грех!
Кавалер Ахайре озадаченно смотрел на него.
– Ложь и притворство чужды природе аланна, – торопливо пояснил Итильдин. – Мы не меняем своего обличья, дабы ввести в заблуждение. А выдавать себя за существо другой расы, другого пола… – не договорив, он содрогнулся.
Растерянный Альва долго молчал. Его продуманный план рушился на глазах. Итильдину больно было видеть упрек в его взгляде. Но ведь должен быть другой выход! Он может, например, закрывать лицо… или сидеть безвылазно дома. Без него кавалера Ахайре никто не опознает – мало ли красивых рыжих северян в этом мире!
– Я не подозревал, что у вас табу на переодевания, – сказал наконец Лиэлле, задумчиво сдвигая брови. – Неужели вы даже не краситесь?
– Конечно нет. Это неуважение к тому, чем тебя наделила природа. Гордость не позволит аланну украшать свою внешность!
– Но вы же носите одежду из дорогих тканей, драгоценности, серебро и золото.
– Так мы показываем мастерство нашего народа, красоту вещей, которые нас окружают.
– Динэ, когда война шла в Великом лесу, эльфы одевались в зеленое и раскрашивали лицо, чтобы их нельзя было заметить в лесной чаще. Я знаю это доподлинно.
Теперь замолчал Итильдин. Он знал, что должен возразить Альве, разубедить его, но никак не мог подобрать слов.
– Тебе трудно понять меня. Я просто знаю… это другое, они воины… и может быть, они вовсе не пользовались краской, в сражении ведь невозможно сохранить лицо и руки чистыми…
– В тебе говорят предрассудки, любовь моя. Грязь или пыль ничем не отличается от краски, если она помогает маскироваться.
– Одно дело сражение, война, и другое – мирное время.
– А кто сказал, что мы не на войне? Кинтаро проболтался, что к тебе тоже подсылали наемных убийц. И в Арислане нас не труднее выследить, чем в Криде. Северяне там всегда привлекают внимание.
– Я не могу, Лиэлле! – в отчаянии воскликнул Итильдин. – Если бы я мог хотя бы посоветоваться с предками, со старшими…
– Ах, вот в чем дело… – протянул кавалер Ахайре. – Не можешь сам принять решение? После того, как нарушил столько правил твоего народа, ни с кем не советуясь?
Итильдин закрыл лицо руками. Альва был прав. Он и так изгой, покрывший себя позором, что для него еще один грех!
Из глаз его покатились слезы. Альва обнял его и прижал к себе.
– Мы еще вернемся к этому разговору, солнце. Что-нибудь придумаем. Я не стану тебя принуждать.
Ширван Одноглазый, хозяин таверны «Ахмани аль-Рияд», что в переводе с фарис означало «Благословенный сад», наливал вино из бочонка, когда на стойку облокотился здоровенный варвар.
– Эй, хозяин, говорить нормальный язык? – громогласно изрек он на ломаном всеобщем.
Ширван чуть не счел себя оскорбленным. Это же был приграничный Исфахан, полный купцов со всего света. Каждый уважающий себя хозяин таверны говорил на всеобщем. Как можно из-за незнания языка терять посетителей? А если узкоглазый варвар думает, что при виде его все онемеют от удивления, то он глубоко заблуждается. Эка невидаль! Исфаханские купцы нередко нанимают их для охраны караванов, а кое-кто держит в качестве телохранителей. Тьфу, нечестивцы! Кто же не знает, каким мерзостям предаются варвары у себя в степи! Не иначе, у этого в хозяевах какой-нибудь смазливый купчишка из Марранги, виляющий задом, как женщина…
Все эти мысли, мгновенно промелькнувшие в голове Ширвана, никак не отразились на его лице. Он широко улыбнулся и сказал на безукоризненном всеобщем:
– Добро пожаловать в славный торговый город Исфахан, господин! Чего изволите?
Эти варвары прямо в детский восторг приходят, когда говоришь им «господин». Небось, пока в степи коням хвосты крутил, никто так не называл…
Варвар задрал нос и важно сказал:
– Моя сопровождать две знатные северянки. Они хотеть самый большой комната, самый большой зеркало, самый большой бадья для купания и самый горячий вода! И смотри, чтобы туда можно было пройти с черный ход, потому что… – тут варвар подмигнул и понизил голос, – эти глупые бабы в пути стать грязный и хныкать: «Ах, мы не можем появиться перед людьми в таком виде!»
Слова «знатные северянки» произвели на хозяина поистине магическое действие. Он пулей вылетел из-за стойки и беспрерывно кланяясь, повел варвара на второй этаж, показывать «самый большой комната».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117