Его руки были протянуты вперед, будто он в последнее мгновение пытался остановить смерть. Сбившийся назад капюшон обнажил вызывающую дрожь ужаса чешуйчатую голову колдуна, а из одного из лишенных век змеиных глаз, войдя в него по самую рукоять, торчал тяжелый хорайский кинжал.
Глава третья
Конан открыл глаза и застонал. Голова киммерийца раскалывалась от боли, на него, сменяя друг друга, попеременно обрушивались волны ужасной слабости и тошноты. Ныло разбитое лицо. Северянин отчаянно пытался вспомнить, что с ним случилось, но ему это не удавалось. Кроме того, он никак не мог понять, где находится, и далеко не сразу сообразил, что лежит в постели в полутемной комнате. К счастью, на чертоги Крома, куда воины попадают после смерти, это место никак не походило. И вдруг в голове Конана все встало на свои места: его отравил проклятый Юсиф бен Кемаль — слуга Зерити! Следующая его мысль была о рыжеволосой красавице. Руфия!
Ледяное пламя ненависти к змееголовому колдуну и страх за судьбу девушки в мгновение ока прояснили его разум. Могучий организм горца наконец справился с остатками яда, кровь истово забурлила в жилах, недомогание отступило. Конан попробовал встать, но обнаружил, что привязан к кровати.
— Эй, есть здесь кто живой? — рявкнул киммериец.
За его спиной открылась невидимая с кровати дверь, и Конан услышал дробные шаги десятков людей. Вокруг засуетились слуги в богатых ливреях.
В одно мгновение загорелись десятки свеч в золотых канделябрах, заливая ровным ярким светом огромные богато убранные покои. Стены из красного дерева и кедра были украшены роскошными гобеленами и картинами. Где он? Что, во имя Крома, произошло?
В изукрашенное тонкой резьбой кресло, стоявшее перед постелью киммерийца, опустился высокий мускулистый шемит в просторном белом одеянии. За его спиной безмолвно замерли могучие стражники с обнаженными мечами.
— Приветствую тебя во дворце короля Фараха, Конан из Киммерии. — Голос мужчины был низок и звучен. — Чувствуй здесь себя как дома.
— Незнакомец, меня дома к кровати не привязывают! Пусть вороны расклюют твою печенку, кто ты такой и что ты себе позволяешь? Немедленно освободи меня, а то узнаешь на своей шкуре остроту моего меча! Проклятый колдун украл мою девушку, и ей грозит смерть! — выпалил Конан, стараясь разорвать удерживающие его веревки. — Что здесь вообще происходит?
— Успокойся, варвар, все в порядке. Ты в безопасности. Сейчас…
— В безопасности?! — перебив собеседника, взревел Конан. — Клянусь всеми девятью рогами Нергала, я такую безопасность…
— …Тебя развяжут, — несколько раздраженно закончил высокий незнакомец, теребя ухоженную бороду.
И действительно, не успел Конан договорить до конца длинное замысловатое ругательство, как слуги ловко распутали веревки. В этот же миг здоровенные наголо обритые стражники оказались между ним и бородатым шемитом. В их плавных движениях чувствовалась такая звериная грация и сила, что Конан, сперва намеревавшийся вцепиться в горло человеку в белых одеждах, отказался от этой мысли. Он не был уверен, что в таком состоянии справится с этой пятеркой волкодавов голыми руками. «Ладно, — решил киммериец, — подождем, что будет дальше!»
Вновь обретя свободу, Конан несколько успокоился. Откинув одеяло, он уселся на кровати и ощупал избитое лицо. Пока он был без сознания, неведомый лекарь обработал раны и ссадины, оставленные сапогом Юсифа, но, судя по ощущениям, шрамов у него прибавится. Ничего страшного, он не какой-нибудь модный хлыщ — следы битв лишь говорят о доблести мужчины!
— А что здесь происходит, я тебе сейчас расскажу по порядку. Итак, киммериец, ты, как уже было сказано, находишься во дворце короля Фараха, да прибавятся дни его жизни без счета! Я начальник королевской стражи Рамазан, а ты действительно наш гость. Мы сможем нормально поговорить, если ты будешь вести себя спокойно.
— Прости меня, Рамазан, если я был резок, — ответил Конан. — Видимо, в этом виноват яд гнусного чернокнижника. Но прошу тебя, немедленно верни мне одежду и оружие и покажи кратчайший путь к выходу. Ты просто не представляешь, в какой опасности находится Руфия, угодившая в руки палачей Золотого Павлина!
— Ты ошибаешься, как раз это я себе представляю, — покачал головой Рамазан. — Но об этом чуть попозже… Ты помнишь, что произошло? — неожиданно спросил он у Конана.
Киммериец задумался.
— Проклятый колдун, наверное, отравил наше вино, потому что внезапно все в таверне будто сошли с ума и накинулись друг на друга, — наконец сказал он. — А потом… Потом… — Конан решил не говорить о том, что Юсиф выполнял волю стигийки Зерити, возненавидевшей Руфию и ее спасителя. — Когда чернокнижник увидел, что его яд на меня уже подействовал, он подошел ко мне и сказал… Что похитил мою девушку, а затем передал ее слугам Золотого Павлина. Мне же доводилось слышать, что те отличаются поистине великой злобой и жестокостью… Потом все как в тумане… Помню лишь, что единственным моим желанием было метнуть в него кинжал… Что было дальше, я не помню, потому что вырубился, — с тяжелым вздохом закончил варвар.
— Пускай тебя утешит то, что ты все-таки бросил кинжал. Не иначе как твою руку направлял сам Птеор, — с уважением произнес Рамазан. — Кинжал угодил колдуну точнехонько в глаз. Кстати, прекрасное оружие. Даже та дрянь, что текла в жилах колдуна, не попортила добрую сталь.
— Похоже, сам Кром в образе хорайского торговца оружием снизошел ко мне! — с гордостью сказал Конан. — Смелому и боги помогают!
Рамазан, посвященный высокого ранга, улыбнулся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38