– Екатерина э-ээ… – начал было Турецкий.
– Зовите меня Катей.
Ей явно меньше тридцати лет, прикинул Турецкий. И чертовски хороша собой. Вдова.
– Насчет страховой компании, – сказал он. – Ничего пока обещать не могу, но…
– Я понимаю, – перебила Богачева. – Они сами отвяжутся. Это ведь очевидно, что тот, кто убил Леню, забрал и подвески.
– А что это такое, расскажите подробней.
– Ювелирное украшение. Очень редкое и, наверное, дорогое.
– И сколько оно стоит?
– Понятия не имею.
– Вам его подарили? Муж?
– Не совсем. У нас был… есть друг семьи, большой знаток антиквариата и прочих дорогих вещей. Он помогал мне не только с выбором драгоценностей.
– Иначе говоря, он их для вас доставал?
В знак согласия она опустила длинные ресницы.
– Значит, муж оплачивал, а он доставал? И, в частности, эти подвески достал именно он?
Снова движение ресницами.
– Фамилия, – коротко потребовал Турецкий.
Богачева молчала.
– Фа-ми-ли-я.
– Гукк, – выдавила она. – Артур Карлович.
– Где он был в ту ночь, когда…
– Понятия не имею. Возможно, в Москве. Во всяком случае, он уехал туда около двух недель назад.
Официантка принесла Богачевой бокал мартини.
– Но он же мог и вернуться, – предположил Турецкий, а про себя подумал, что хотя бы формальная хронология двух событий проясняется. Сначала – исчезновение А. Гукка. Потом – убийство Л. Богачева. И соответственно – пропажа драгоценностей.
– Тогда я бы знала.
– Почему?
– Потому что здесь, то есть в Гурзуфе, он жил в нашем доме.
– А почему?
– Это что, допрос? – удивилась Богачева.
– Конечно. А вы что думали? К сожалению, то, что погиб именно ваш муж, не исключает вас из числа ни свидетелей, ни потенциальных подозреваемых.
– Вы шутите?
– Отнюдь. – Турецкий был намеренно жесток. Поскольку он тут был один, то приходилось одновременно играть роль и злого и доброго полицейского. А начинать всегда стоит с худшего. – Я уверен, что в стенах городской прокуратуры или в том месте, где произошло убийство, вам говорить было бы труднее.
– Скажите какой психолог, – насмешливо пробормотала Богачева.
– В наших и в ваших интересах, – не реагируя, продолжил Турецкий, – разобраться с этим делом как можно скорей. Давайте не будем друг другу мешать. Наверняка ведь вы хотите сейчас поскорее уехать из этого дома.
– Черта с два, – сказала вдова.
Турецкий был удивлен и не счел нужным это скрывать.
– Никуда я не поеду, – повторила свой тезис Богачева. – Я себя здесь лучше чувствую, чем в Москве. И дочке моей здесь хорошо.
– Что вы ей сказали обо всем случившемся?
– Что папа в командировке. За границей… Я не могла. Она его обожала, – безо всяких эмоций сказала Богачева.
– Сколько ей лет? – на всякий случай поинтересовался Турецкий.
– Семь.
– Вы говорите, что останетесь здесь, но ведь через неделю ей нужно идти в школу, разве нет?
– Юля будет учиться в гимназии, где занятия начинаются первого октября. Там заботятся о здоровье своих учеников и дают им возможность побольше отдохнуть, – равнодушно проинформировала Богачева.
– Это хорошо, – согласился Турецкий. – Хотел бы я, чтобы и моя дочь училась в таком месте.
– Но с вашей зарплатой… – продолжила его мысль Богачева.
Он согласно кивнул. Она ему почти нравилась.
– А где она сейчас?
– В лагере. Здесь, в Крыму.
– Правда? Так бросайте все к черту и езжайте к ней, – предложила Богачева.
Турецкий ушам своим не верил. Посмотрел на Катин бокал: она выпила всего ничего.
– Что это вы такое несете? Я – следователь Генеральной прокуратуры России и приехал на Украину специально, чтобы заниматься делом вашего мужа!
Она взяла сумочку, недвусмысленно встала и подозвала официантку.
– Разговор еще не закончен, – сдерживаясь, прошипел Турецкий.
Богачева, видимо, поняла, что это не шутка, и попыталась исправить ситуацию:
– Я только хотела расплатиться.
– Запишите на мой счет, – сказал Турецкий подошедшей Вике.
– Не получится, – едва улыбнулась Богачева. – Я хорошо знаю эту гостиницу, здесь в кредит не дают.
Но официантка послушно выполнила просьбу Турецкого и удалилась. Богачева была откровенно удивлена. Но тем не менее пренебрежительно махнула рукой, и перед Турецким быстро промелькнули несколько колец с крупными камнями.
– Да бросьте вы, Александр Борисович. Ведь все равно ничего не получится. Только время зря потеряете. Сами же знаете, в нашей стране никогда не раскрывают заказных убийств.
– Я вас не понимаю, – сознался Турецкий. – К чему этот идиотский эпатаж?! Ведь вашего же мужа прикончили!
– Прикончили, – согласилась она. – Уконтрапупили. Ухайдакали. Замочили.
И тут только Турецкий увидел, что из-под черных очков по гладким смуглым скулам стремительно бегут две мокрые дорожки. Оказывается, она плакала, но продолжала его дразнить.
Он помолчал какое-то время, давая Кате возможность прийти в себя. Она вдруг снова встала и молча ушла. Причем произошло это настолько быстро, что Турецкий не успел ничего предпринять. Он лишь вскочил из шезлонга, но Катя уже скрылась в одном из выходов. Турецкий со вздохом опустился обратно (не бежать же за ней, в самом деле!) и обнаружил, что рядом лежит ее сумочка. Забыла? Или еще вернется?
Через две минуты Катя появилась. На ней был синий в мелкую клетку купальник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19