подарок лучшему другу был встречен нескрываемым одобрением. Остальные «гости» отметились следующими презентами. Меркулов клятвенно обещал в ближайший месяц-другой не поручать Турецкому дел за пределами Московской области. Турецкий пришел в восторг и сказал, что лучшего подарка у него в жизни не бывало. Но он еще не видел следующего.
Витя Солонин преподнес другу и наставнику новенький кейс, удивительно легкий, тонкий и вместительный. Кейс был снабжен двумя кодовыми замками, к каждому из которых полагался отдельный ключ. В свете недавней утери бумажника это была изрядная компенсация.
Совместному осмотру, сопровождавшемуся исключительно одобрительными восклицаниями, подвел итог Грязнов, категорически заявивший, что лично он, Вячеслав Иванович, жутко лажанулся, притащив бутылку пусть и отличного, но всего-навсего коньяку, надо было сговориться с Солониным и подарить Турецкому первоклассные наручники, поскольку такой изящный чемоданчик надо непременно пристегивать к руке, как это заведено в американских боевиках…
К этому моменту уже дважды звонила Ирина Генриховна, нервно интересуясь причиной, по которой ее дражайший супруг застрял на работе, хотя еще утром совершенно категорически обещал уж именно сегодня приехать пораньше. Но неизменно натыкаясь на интеллигентный и совершенно трезвый голос заместителя Генерального прокурора по следствию Константина Дмитриевича Меркулова, который информировал ее о затянувшемся производственном совещании, и несколько этим (трезвым голосом) успокоенная, опускала трубку.
Слава богу, летняя жара потихоньку спадала и не грозила больше стандартными московскими катаклизмами – то тридцатидневными засухами, то шквальными ливнями и градом с куриное яйцо, а то и просто концом света. Так что кондиционер работал вполне формально, создавал, так сказать, шумовой эффект, а трое мужчин вполне комфортно чувствовали себя в рубашках с ослабленными галстуками. Четвертым был Турецкий. Галстуков он не носил в принципе, но это не значит, что у него их не было. В иные дни рождения их приходилось принимать от гостей пачками да еще и спасибо говорить.
Наконец «Ахтамар» был вскрыт и разлит по емкостям, которые для такого случая Турецкий даже предварительно ополоснул, чтобы драгоценная жидкость ни в коем случае не смешивалась с запахом предыдущей влаги. Меркулов поднял свой стакан, на дне которого плескались символические капли.
– Александр! Ты относишься к тем редким людям, которые…
Зазвонил телефон. Турецкий с досадой снял трубку:
– Да.
– Авиакассы? Я хочу забронировать два билета на…
– Это не авиакассы!
– Да? Значит, я все-таки попала в диспетчерскую. А вы не могли бы меня переключить?
– Вы ошиблись.
Меркулов начал сначала:
– Александр! Ты относишься к тем исключительно редким людям…
Телефон снова ожил. Турецкий в сердцах схватил трубку и зашипел:
– Милочка! Ну какая это вам на хрен диспетчерская?!
– Саша, – пораженно пролепетала на другом конце провода Ирина Генриховна. – Что случилось?!
– Ирка, – обомлел Турецкий, – я это, ну в общем… не телефонный разговор. – И он оперативно дал отбой, перевел дух и кивнул Меркулову на его стакан. Заместитель главного прокурора страны снова поднялся и терпеливо начал:
– Саша. Ты относишься к тем…
Телефон словно ждал этих слов.
– Почему бы тебе его просто не отключить? – риторически вопросил Грязнов.
На секунду в комнате воцарилось молчание. Такой простой вариант почему-то в голову не приходил.
– Я всегда так поступаю, – продолжал Грязнов травить душу.
– И это говорит оперативный работник, – укоризненно пробормотал Солонин, сосредоточенно рассматривая содержимое своего стакана.
– Это говорит, – механически поправил Турецкий, – начальник уголовного розыска. Московского, между прочим.
Телефон между тем все еще звонил. Турецкий собрал волю в кулак и выдернул шнур из розетки. Все с облегчением вздохнули. Даже Меркулов. Он был готов продолжить свой тост. И наверняка бы сделал это, если бы в дверь не постучали.
Все четверо с досадой поставили свои стаканы на стол.
– Предлагаю не открывать, – все в том же деструктивном духе высказался Грязнов.
Солонин хмыкнул.
Турецкий вопросительно уставился на своего шефа. Тот отрицательно покачал головой. Дескать, это уже слишком.
Турецкий вздохнул и побрел к двери. Кого еще нелегкая принесла? Он открыл дверь и обомлел. На пороге стоял… Генеральный прокурор Демидов. У Демидова была длинная физиономия и неподвижные глаза. Генеральным он стал совсем недавно, и от этих неподвижных глаз все еще традиционно ждали многого.
Реакция на нежданного гостя была следующей. Солонин инстинктивно затянул галстук, Меркулов незаметно убрал стакан в стол, а Грязнов демонстративно допил свой. Турецкий почему-то не знал, куда девать руки, и в конце концов засунул их в карманы.
При этом все они одновременно подумали о миражах, галлюцинациях, ночных кошмарах и прочих аномальных явлениях.
– Ага! – сказал Демидов, обводя прокурорским взором всю компанию.
Не меньше минуты все молчали. Наконец опять заговорил Демидов.
– Ага! – снова сказал он. И сел на стул, с которого встал Турецкий.
Турецкий немедленно почувствовал себя обманутым, к чему в отношениях с начальством было не привыкать, и приготовился ждать неприятностей. Не иначе ему сейчас поручат какое-нибудь висячее дело вроде убийства знаменитого журналиста пятилетней давности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19