Потом он сообразил, сколько выпил сегодня, и понял, что любая мысль, которая придет ему сейчас, на поверку окажется не слишком достоверной. Так что лучше молчать в тряпочку и предоставить все Меркулову. Ему привычнее общаться с крупными чиновниками. Или хулиганистому Грязнову. Или честолюбивому и по-европейски вышколенному Солонину…
– По какому поводу? – наконец сухо осведомился Демидов, доставая из кармана пачку «Парламента».
– По поводу окончания рабочего дня, – буркнул Грязнов.
– У Александра Борисовича, – разъяснил Меркулов, – сегодня в некотором роде юбилей…
Турецкий напрягся: только поздравлений Генерального ему не хватало. Неужели Костя не помнит, как он этого не любит?!
– …двадцать лет работы в прокуратуре, – закончил свою мысль Меркулов.
– Ага! – сказал Демидов. – А я вас везде ищу, Константин Дмитриевич. И что это, повод, чтобы телефон отключать? – совершенно непоследовательно закончил он и воткнул вилку в розетку.
И телефон, конечно, тут же зазвонил.
– Ага! – торжествующе сказал Демидов. – А ведь оказывается, вы кому-то срочно нужны. – Он ткнул длинным пальцем в Турецкого. – Может быть, даже очень срочно. Может, у людей какое-то несчастье.
– Пусть звонят по «02», – опять буркнул Грязнов. – Я возьму.
Солонин с трудом сдерживал смех.
Телефон между тем все еще звонил.
– И что, так никто и не подойдет? – удивился Генеральный прокурор.
Высокопоставленные собутыльники пожали плечами. Дескать, эта телефонная вакханалия их не касается.
Демидов сам снял трубку и переключил разговор на динамик, чтобы всем было слышно.
– Александр, – строго сказал оттуда женский голос (это была Ирина Генриховна). – Александр! Не хочу больше слышать никакого вранья про срочную работу. Немедленно – домой. – Вслед за этим пошли короткие гудки.
У Генерального прокурора отвисла челюсть. Они с Турецким были тезками.

Заместитель Генерального прокурора Меркулов К. Д. Москва. 23 августа, утро

Коридоры власти по степени своей суеты напоминали муравейник. Впрочем, при ближайшем рассмотрении это сравнение оказывалось неточным, поскольку суета эта, в отличие от насекомых, выглядела на редкость бестолковой. С другой стороны, так могло показаться лишь непосвященному наблюдателю, поскольку все телодвижения в стенах Государственной Думы имели свой скрытый смысл.
Парламентарии спешили в буфет или только что вышли из него. Журналисты спешили поймать парламентариев в этот короткий промежуток времени. Третья группа разношерстных граждан, непонятно как сюда попавшая, не спешила вовсе, но именно она-то и была самой многочисленной. Вероятно, она состояла из помощников депутатов, добровольных помощников официальных помощников депутатов, телохранителей добровольных помощников официальных помощников депутатов… ну и дальше в таком же духе.
Такая вот примерно картина открылась Меркулову, когда после довольно длительного перерыва ему пришлось посетить российский парламент для выступления с докладом о текущих громких расследованиях. Свежеиспеченный Генеральный прокурор был еще в этих вопросах не совсем, как говорят, копенгаген, так что Константину Дмитриевичу пришлось защищать честь мундира перед народными избранниками в здании на Охотном ряду. Ну да не впервой. Тихий ровный голос, очки в тонкой оправе, прямой откровенный взгляд и корректные ответы на самые хамские вопросы традиционно производили впечатление. Сошло и на этот раз.
Голова, правда, немножко болела, а так все было в порядке.
После окончания заседания спикер Думы Сапожников пригласил Меркулова к себе в кабинет. Грузный, с вечно красным лицом, он спасался от духоты, все еще допекавшей людей его комплекции, только за собственным столом, на котором работало сразу два вентилятора. Кондиционера в кабинете отчего-то не было.
Меркулов, совершенно не представляя, о чем пойдет разговор, внимательно оглядел спикера и попытался припомнить, что о нем известно. Стандартный на сегодняшний день тип политика. Пятьдесят с хвостиком. Член крупной левой фракции. Что же еще?
– Многоуважаемый Константин Дмитриевич! – начал Сапожников, поворачивая один из вентиляторов на Меркулова, очевидно в знак гостеприимства. – Ни в коем случае не стану отнимать вашего драгоценного времени! Прекрасно понимаю: надо как можно скорее заканчивать затянувшиеся дела трех-, а то и пятилетней давности. Поэтому сразу беру быка за рога…
Сейчас пойдет какая-нибудь гнусная просьба помочь «попавшему в беду троюродному племяннику бывшей жены», сообразил Меркулов.
– Так вот, дорогой Константин Дмитриевич. Плохо работаете. Я бы даже сказал, отвратительно!
Меркулов ушам своим не поверил. Ну и наглость! И это после совершенно благополучно прошедшего доклада?! Или у него такая манера шутить?
– Преступность вконец обнаглела, – гнул свое спикер, – а вы даже не считаете нужным обратить на это…
Меркулову показалось, что он находится на партсобрании где-нибудь эдак году в 80-м. Пора было это прекратить. Нервы дороже хороших отношений со спикером, которого через полгода переизберут, а еще через год про него никто и не вспомнит. Кроме троюродного племянника бывшей жены.
– Позвольте спросить, дражайший Иван Максимович, что вас так разгневало, кроме плохой погоды, разумеется? И то ведь жара уже потихоньку спадает.
– Убийство, дорогой мой, убийство! Убит хороший человек – это раз, крупный бизнесмен, работающий не только на свой карман, но и на благо Отечества, –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19