Была пятница — шестой день моей свободной жизни в Майами. Часов в восемь, поужинав в «Гонконге» (по горло сытый осточертевшей китайской кухней), я присел в вестибюле отеля выкурить сигарету. Я больше не заговаривал с хозяином гостиницы, мы только здоровались.
Где-то через полчаса вошел он. На вид ему можно было дать лет двадцать пять. Высокий, интересный, элегантно одетый мужчина. От него исходил легкий аромат одеколона, он курил дорогую сигару с пластмассовым мундштуком. Минут за десять до этого я услышал на улице глухой шум мотора гоночной машины.
Он уселся напротив и принялся листать журнал, посвященный автомобильному спорту.
Судьба оказалась вдвойне благосклонной ко мне: он попросил огонька, и я сообразил сказать ему (по-английски), что в «Майами геральд» помещено объявление о продаже «феррари» всего за три тысячи долларов. Фраза оказалась магической. Конечно, он-то не читал последние три дня с таким вниманием отдел объявлений. Но, судя по всему, я угодил ему прямо в сердце.
— Действительно?
— Я прочел об этом вчера.
— Всего за три тысячи?
Он вернул мне спички и сел рядом со мной на диван.
— Кубинец?
— Да, — ответил я по-испански.
— Я тоже.
Он протянул мне руку:
— Тони.
— Рикардо.
— Ты давно здесь?
Он стал обращаться ко мне на «ты», и мне показалось своевременным сделать то же самое. —Меньше недели.
— Какой дорогой? Я улыбнулся:
— Морем. Я присобачил мотор от «шевроле» к лодчонке и... ну, словом, я здесь.
— Мотор от «шеви»?
— Ага.
— Какого года выпуск?
— Пятьдесят шестого. Правда, пришлось немного переделать крышку и хорошенько прочистить бензопровод.
Я немного разбирался в механике, но, конечно, не настолько, как мне хотелось, чтобы он поверил; разумеется, и про мотор от «шеви» тоже сказка. Но он попался на удочку.
Время от времени он поглядывал на наручные часы. Я прилагал все еилы, чтобы беседа не замирала, и оживленно болтал о гонках и гонщиках. Мы разговаривали около получаса, как он вдруг сказал:
— Она уже не придет. Ну и черт с ней!
Я удивленно посмотрел на него. Он рассмеялся и счел нужным объяснить мне, что речь идет об одной цыпочке, которая натянула ему нос,
— Я сюда часто прихожу, — добавил он доверительно. — Мартинесу не нравится, когда его отель используют как дом свиданий, да я ему хорошо плачу.
Он помолчал, потом предложил:
— Пошли выпьем?
— Ты прости, но у меня нет денег на выпивку. Я ведь еще не нашел работу.
— Я приглашаю.
— Ну раз так...
Он похвастался передо мной своим МГ: четыре скорости, 220 по шоссе. Если бы у людей по жилам бежало что-нибудь вместо крови, у Тони Мендеса это, несомненно, был бы бензин.
В утлом барчике около пляжа мы высосали почти три бутылки джина. Тони налился вдребезги, я пил медленнее и умереннее, чтобы не терять ясности головы. Когда он был уже совсем тепленьким, я снова напомнил ему, что у меня еще нет работы.
— Н-ну это уж мое д-дело, бр-рат, — заплетаясь, выдавил он.
И он по мере своих силенок поведал мне, что его отец владеет конторой по продаже подержанных автомобилей.
— Я т-тебя уст-трою...
Пришлось па спине тащить его в машину и самому сесть за руль. Я отыскивал дорогу, задавая вопросы на каждом перекрестке и все время дрожа, как бы полиция не задержала меня за то, что веду машину, не имея при себе прав. Мы добрались до «Сильвии». Я разбудил Мартинеса и упросил его вместе со мной отнести Тони в мой номер.
Всю ночь я просидел на стуле, прислушиваясь к его храпу и невнятному бормотанию.
По счастью, он и на утро был столь же любезен и не забыл своего обещания.
— Ладно, соотечественник, я тебя устрою.
Я подошел ближе. Конечно, это она. Йоланда сидела на песке, обняв руками колени и опершись на них подбородком.
— Йоланда!
Она медленно обернулась.
Осторожно подняла темные очки и пристально посмотрела на меня. Вдруг резко вскочила, растерянно замерла, держа очки в руке.
— Рикардо.
Она закинула мне руки за шею.
Какое-то время мы так и стояли безмолвно, крепко сжимая друг друга в объятиях. Потом она медленно отодвинулась. Уронила очки на песок, мы оба поспешно нагнулись поднять их и столкнулись лбами.
— Рикардо, — недоуменно шептала она. — Рикардо...
Она разложила на картонные тарелочки омлет и ушла в ванную.
— Убери, пожалуйста, в шкафчик плитку и открой бутылку. Я в пять минут приму душ.
Дверь ванной закрылась, я закурил. Потом поспешно убрал в шкафчик плитку, взял нож и принялся открывать одну из бутылок с вином. Поставил ее на ночной столик и снова сел на кровать.
— Можно тебя спросить? — громко крикнул я.
Изнутри, почти заглушённый шумом воды, раздался ее голос:
— Что?
— Можно спросить тебя о чем-то? — еще громче крикнул я.
— Хорошо.
Я встал и подошел к двери:
— Почему ты не приехала с мужем? Несколько минут слышался только шум воды.
— Потому что он умер... — наконец ответила она.
Я снова бросился на кровать.. Рядом со мной стоял ее чемодан. Я осторожно, стараясь не шуметь, поднял крышку. От какого-то неопределенного, странного аромата у меня раздулись ноздри. Пахло чем-то очень чистым, неясным, свежим. Звук воды вдруг прекратился, и я опустил крышку.
Дверь открылась, и появилась Йоланда в темно-сером халатике. От нее исходил нежный аромат духов.
— Ты разлил вино?
— Нет еще, — ответил я. — Но бутылка открыта.
Я наполнил два стакана, мы сели друг против друга за ночным столиком: я на кровати, она на единственном стоявшем в комнате стуле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35