Ей казалось, что каждая клетка ее тела возвращается к жизни. Если бы она не была так напугана, она бы заплакала от бессилия. Но Гута слишком хорошо ощущала тяжесть ошейника на своей шее. Его надели, и теперь она не могла бы снять ошейник, подобно любой другой рабыне. Она шевельнулась, но тут же застыла, испугавшись, что кто-нибудь заметит ее движение. Ей было необязательно надевать такой громоздкий, неудобный ошейник — вполне хватило бы легкого. Но Гута знала, что такие вопросы решать не ей.
Она приподняла голову и тут же смутилась, задрожав под чьим-то взглядом. Как он осмелился смотреть на нее! Неужели он считает ее рабыней! Ну конечно, ведь она и есть рабыня. Гута поняла, что теперь она станет бояться мужчин. Она знала, что принадлежит им и должна служить.
Внезапно она вспомнила, что ее, как рабыню, должны заклеймить. Вряд ли Аброгастес будет ставить клеймо своей рукой — это было бы слишком большой честью. Нет, скорее всего это сделает кто-нибудь из слуг Аброгастеса, умеющий обращаться с женщинами и железом — он заклеймит ее, как множество других рабынь. Она надеялась, что клеймо будет не слишком уродливым, и тем не менее это клеймо уже не смыть, его значение известно на множестве планет.-
Подняв голову, она заметила, что еще один мужчина наблюдает за ней, лежащей, как собака, у ног хозяина. На нее еще никогда так не смотрели!
Гута знала, что должна служить мужчинам безотказно, во всей полноте своей так тщательно скрываемой женственности — впредь ей запрещено быть холодной и равнодушной. Она должна научиться покорности и чувственности. Незачем добиваться, чтобы ее этому научила плеть. Еще один мужчина взглянул на нее. На ней еще нет клейма! Гута надеялась, что клеймо не слишком обезобразит ее, и уверяла себя в этом. Но ее заклеймят так, что ее положение станет понятно жителям тысяч галактик. Борясь с этими смешанными и возбуждающими чувствами, она лежала у ног хозяина.
К Аброгастесу подошел воин и что-то зашептал ему на ухо. Аброгастес нетерпеливо кивнул, и это не ускользнуло от внимания Юлиана. Затем Аброгастес обратился к оруженосцу:
— Так ты будешь служить мне?
— Нет, господин.
— На плаху, — отрезал Аброгастес.
— Ты отказываешь мне даже в достойной смерти, — заметил оруженосец.
— Да, — кивнул Аброгастес. Отшвырнув воинов, которые держали его, оруженосец сам встал на колени и положил голову на плаху.
Мастеровой взялся за тяжелое тесло.
— Стой, — сказал Аброгастес, и мастеровой опустил инструмент. — Ты бы вошел в шатры Крагона?
— Да, господин.
— Тогда ты должен умереть от оружия, — продолжал Аброгастес, — но при одном условии.
— Каком? — спросил оруженосец.
— Отрекись от своего повелителя.
— Никогда!
— Ты готов до скончания времен работать с крестьянами во мраке, лишь бы не предать господина? — удивился Аброгастес.
— Да, господин.
— Я помиловал тебя! — воскликнул Аброгастес. — Отпустите его, мне нужен такой оруженосец.
Оруженосца развязал и. Он встал, непонимающе оглядываясь, а потом подошел к Ортогу и опустился перед ним на колени.
— Я отрекаюсь от тебя, — сказал Ортог, по щекам которого текли слезы. — Ты больше не мой оруженосец.
— Господин! — воскликнул оруженосец. Поднявшись, он подошел к Аброгастесу и упал перед ним.
— Я твой слуга.
— Да, ты мой слуга, — ответил Аброгастес, и обернулся к Ортогу. — Как тебе удалось найти такого преданного человека?
— Он такой же, как все твои слуги.
— Тогда моему сыну следовало бы научиться у них верности, — заметил Аброгастес.
— Этому мог бы лучше научить отец, — крикнул из толпы Хендрикс.
— Нет, — Ортог повернулся к отцу, — я слишком похож на тебя, чтобы следовать за тобой.
— Ты предал дризриаков, — напомнил Аброгастес.
— Так зарождаются новые племена.
— Но с тобой все кончено, — возразил Аброгастес.
— Да, кончено, — согласился Ортог.
— Пора платить и выносить приговор.
— Я готов.
— Ты предал алеманнов и дризриаков, — провозгласил Аброгастес. Ортог промолчал. — Ты должен был сам участвовать в поединке или выбрать достойного бойца.
Ортог перевел взгляд на рабыню, лежащую у ног его отца, и отвернулся. Рабыня не осмелилась взглянуть на него.
— Он мог убить тебя? — спросил Аброгастес, указывая на Отто, позади которого держался Юлиан.
— Да, — раздраженно признался Ортог.
— Хотел бы я видеть, на что способен предатель, — усмехнулся Аброгастес. — Вольфанг! — позвал он, поднимаясь с трона.
— Да? — отозвался Отто.
— Ты будешь драться.
— А меня вызвали на бой? — осведомился Отто. Аброгастес кивнул. — Тогда я имею право принять или не принять вызов.
— Он не палач! — крикнул Юлиан.
— Лучше молчи, — посоветовал Отто, и Юлиан опустил голову.
— Пусть король ортунгов выберет оружие, — заявил Отто.
— Принц Дризриакский может выбрать оружие, — провозгласил Аброгастес.
— Развяжите меня, — попросил Ортог, которого связали слишком надежно. — Я выбираю топор.
— Ты можешь выбрать топор или другое, равное ему оружие, — обратился Аброгастес к Отто.
— Тогда вот мое оружие, — сказал Отто, выхватывая из рук изумленного мастерового окровавленное тесло и потрясая им.
— Это не оружие! — воскликнул Аброгастес.
— Я выбрал, — настаивал Отто, — и вызов принят!
— Господин, он имел право выбора, — заметил пощаженный писец.
Аброгастес сердито взглянул на него, и писец потупился, вполголоса добавив:
— Он прав, господин.
— Ты хитрый негодяй, вольфанг, — заметил Аброгастес, опускаясь на трон.
— Это оружие! — закричала толпа. — Те, кто убит теслом, уже пируют в шатрах Крагона!
Воины-дризриаки с воодушевлением кричали и потрясали оружием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91