Впрочем, по большей части они не бежали, а шли — быстрым, размашистым шагом. Они могли идти так целый день напролет, ничуть не уставая. Два-три раза в день они останавливались, чтобы попастись, но и то ненадолго.
Конечно, ели они не только траву, но и все, что в ней водилось. Единороги были чрезвычайно проворны: мышей и полевок они ловили не хуже кошек.
По ночам они исчезали на несколько часов и возвращались со следами крови на мордах. И все-таки они возвращались — и не воспринимали Лоррина с Реной как добычу.
Рена была в ужасе. Лоррин был зачарован. Он объяснял сестре, что единороги, видимо, потому так быстро и передвигаются, что едят мясо.
— Мясо куда питательнее травы, — говорил Лоррин. — Если бы они не ели мяса, вряд ли они были бы намного резвее и выносливее обычных лошадей.
Но Рена уже решила, что не хочет ручного единорога.
А между тем она обнаружила, что сильно уступает в выносливости Лоррину и единорогам. Животные непременно желали отправляться в путь на рассвете, — а это означало, что всадникам приходилось вставать затемно, чтобы самим хоть немного перекусить, — и шли весь день до заката. Рена была непривычна к подобным испытаниям.
Она ложилась спать совершенно измученной и просыпалась, почти не отдохнув. Все тело у нее болело. Она давно уже перестала обращать внимание на все окружающее, несмотря на то что им не раз приходилось спасаться бегством от хищников и охотников, которые могли оказаться не менее опасными. У девушки остались силы лишь на то, чтобы держаться на спине единорога и не давать зверям выйти из повиновения. И хотелось ей только одного: добраться поскорее до волшебников и отдохнуть.
Отдохнуть! Это казалось недостижимым блаженством.
Весь мир для Рены сузился до одного-единственного желания. Каждая мышца у нее болела, глаза горели от недосыпа, голова тупо ныла… Если бы сейчас к ней явился лорд Гилмор и предложил стать его женой в обмен на постель и нормальный обед, Рена согласилась бы не раздумывая!
А может быть, и нет… Но, во всяком случае, она рассмотрела бы его предложение.
— Интересно… — вслух пробормотал Лоррин, чей единорог поднялся на холм первым.
— Что там интересного? — уныло откликнулась Рена.
И в самом деле, что тут может быть интересного? Несколько дней назад путники миновали горный проход и очутились на холмах, поросших лесом. Между холмами текла широкая река. Единороги уже несколько дней шли вдоль этой реки. Девушка надеялась, что звери скоро достигнут неведомой цели, к которой стремятся их крошечные мозги, потому что не видела способа переправиться через водную преграду: река была так широка, что она поглотила бы замок лорда Тилара вместе с садом и парком без единого всплеска. Но вчера единороги без всякого предупреждения вошли в воду и пустились вплавь. Рена плыла, держась одной рукой за гриву, другой за свой мешок и страшно боясь потерять то или другое.
Она наглоталась воды — грудь до сих пор болела. Однако Лоррину она ничего говорить на стала, боясь, что он решит бросить единорогов и идти дальше пешком. Лоррин чувствовал себя превосходно, и Рене не хотелось, чтобы он подумал, что она его задерживает. Его восхищение и одобрение доставляли девушке такое удовольствие, что она ни за что не согласилась бы лишиться их. Это было единственным приятным моментом во всем их унылом путешествии.
— Кажется, я понял, куда направляются единороги, — сказал Лоррин, глядя вдаль. — Там, впереди, большая равнина, и на ней очень много следов единорогов. Когда мы перевалили через холм, мне показалось, что я вижу целые стада единорогов и все они движутся на юг. Думаю, наши животные кочуют.
— Что, как перелетные птицы? — спросила Рена. Удивление заставило ее ненадолго очнуться от апатии.
— Вот именно, как птицы. Кажется, я понимаю, что происходит в их мозгах. До сих пор я пытался услышать их мысли, но мне это удалось только теперь. Ты ведь знаешь, что временами единороги питаются мясом…
— Да… — ответила девушка, невольно содрогнувшись.
— Так вот, я думаю, что мясо они едят только зимой, когда травы мало, во время кочевки питаются отчасти травой, а отчасти мясом, а на лето становятся травоядными.
И на это время они собираются в большие стада — но только на лето. Наверно, так им легче находить себе пару и защищать детенышей.
Лоррин, казалось, был очень доволен своей догадливостью.
— Вот почему наши охотники почти не встречают их летом и никогда не видят детенышей — и вот почему мы охотимся на них зимой, когда они бродят поодиночке.
Зимой они ведут себя как хищники, а летом — как травоядные.
— Ну что ж, — сказала Рена, вспомнив, что единорогов вывели из каких-то других животных много веков тому назад, — высшие лорды ведь хотели создать животных, которые могли бы прокормиться в любой ситуации, так что, думаю, это похоже на правду. Но нам-то что до этого?
Лоррин обернулся к ней, опершись одной рукой на круп своего единорога.
— Да ничего, пожалуй. Только нам лучше расстаться с этими животными, прежде чем они присоединятся к стаду. Боюсь, стадо нас не потерпит, а тебе вряд ли удастся приручить целое стадо единорогов.
Рене снова вспомнилась окровавленная морда кобылы. Девушка содрогнулась.
— Да, вряд ли. Но как же волшебники?
— Я как раз об этом и думал, — отозвался Лоррин. — Полагаю, что эти земли за рекой не принадлежат никому из лордов. Если не найдем следов жилья, повернем и пойдем вдоль реки. Я буду прислушиваться к мыслям — быть может, мне удастся найти волшебников таким образом.
И еще можно следить, не появятся ли драконы.
— Я давно слежу, — призналась Рена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116