Была там еще куча документов, удостоверяющих что-то и кого-то. Иван не стал их просматривать – подписал. Он знал, что бумагам этим грош цена. Он думал о другом. О чем-то непонятном, но давящем. О какой-то миссии, которую он обязан выполнить здесь, на Земле, а вовсе не там, в секторе смерти, на вынырнувшей из чертова омута планете Навей. Но какую миссию? Память! Ох, эта память!
Одутловатый протянул тяжелую старческую руку.
Протянул для пожатия.
Иван догадался – барьера нет! Сейчас он может одним движением свернуть шею этому дряхлеющему битюгу, еще раз перешибить нос круглолицему, попортить пижонскую бабочку обладателю алмазной заколки и погасить ясный взор седовласому старцу, ему бы понадобилось на все это мгновение, одно лишь мгновение. Но он не стал этого делать. Он протянул руку и ответил пожатием. Он ждал чего-то, ждал ответа на свои смутные вопросы-догадки. И дождался.
– Мы помним все, – проговорил мягко одутловатый, – у вас будет еще один шанс. После того как вернетесь. Сколько бы вы там ни пробыли, на этой планете Навей, хоть день, хоть сто лет, вы все равно вернетесь в этот, сегодняшний день, вы не потеряете ни минуты, ни часа. Напротив, возможно вам удастся связать несвязуемое. Откат будет. Обязательно будет. И память вам поможет, не сомневайтесь.
Он посмотрел на Ивана как-то странно, каким-то двойным взглядом. И те трое, что молчали, тоже смотрели на него очень странно – так смотрят, не договаривая что-то очень важное, так смотрят на человека, обреченного на смерть. Да, они, несмотря на собственные заверения, обещания, не верили, что он вернется живым. Они смотрели на него как на смертника.
Даже проклятущие клыкастые рыбины, казалось, потеряли интерес к Ивану – одна за другой они погружались в свой бездонный омут, взмахивая шипастыми пластинчатыми хвостами, разворачивая кольчатые и крюкастые плавники-крылья, обжигая напоследок кровянистым взглядом.
И еще Ивану вдруг показалось, что все четверо смотрят на кого-то стоящего за его спиной. Это было уже слишком. Иван резко повернул голову. Он не ошибся – в лиловом полумраке, переходящим в густую черноту у сфероидной мнимой стены зала, таял насыщенно-багровый силуэт: длинный, до искрящегося хрусталем пола, балахон скрывал высохшую изможденную фигуру, голова была покрыта низким плотным капюшоном, узловатая рука, словно выточенная из старого почерневшего дерева, сжимала рукоять высокого жезла с замысловатым изогнутым навершием. Иван тряхнул головой, прогоняя наваждение. И именно в этот миг из-под капюшона, в мимолетном повороте головы, на него сверкнули два злобно-прожигающих глаза, скривилось перекошенное ненавистью старушечье лицо, обнажились два желтых клыка… И все пропало.
Переутомление. Это было обычное переутомление!
Иван встал с кресла. Он смотрел вновь на одутловатого – главного здесь.
– Я готов. Что от меня еще требуется?
– Ничего. Вас проводят и снарядят. Возвратник будет вживлен в ваше тело. Но вернуться вы сможете, только выполнив задание. И вот еще!
Он положил на стол нечто засверкавшее гранями, небольшое, но приковывающее взор.
– Это Кристалл. Вы понимаете меня?
Иван покачал головой.
– Поймете. А сейчас просто запомните – он должен быть всегда с вами. Без него вы обречены. Ясно?
– Ни черта мне не ясно!
– Этого нельзя объяснить словами земных языков.
Это штуковина сработана не у нас. Но вы все сразу поймете, когда она будет в ваших руках.
Иван потянулся к сверкающему гранями чуду.
Рука его прошла сквозь грани, не ощутив ничего кроме воздуха.
– Там он будет с вами, – сказал одутловатый, – и вы сможете его взять, не беспокойтесь.
Ивану не нравилось все это. Ох как не нравилось. Но что он мог поделать.
Да, он сам дал им согласие. Он подписал себе смертный приговор. И его не спасут ни эти скафандры, сколько бы их ни было, ни эта суперкапсула последнего поколения, еще засекреченная там, на Земле, но уже подвластная ему и принадлежащая ему, ни этот… где же он?!
Иван задрал голову вверх. Черная страшная пропасть несла его в неизведанные глубины. Но до дна было бесконечно далеко. И где оно – Дно?!
Кристалл высветился неожиданно. Он возник сверкающей хрустальной каплей во мраке. Он оживил это мертвое пространство переливом волшебных неземных граней. И сам поплыл к Ивану.
– Ладно, – сказал Иван, нащупывая теплый непонятный предмет, вкладывая его в нагрудный карман. – Может, и впрямь пригодишься.
Чувствовал он себя отвратно: болела голова, суставы выворачивало, во рту, казалось, хрустел песок. Так всегда бывало после внепространственного переброса на непомерные и непредставимые расстояния – не привыкать!
И еще отшибало память, будто после какой-нибудь внутричерепной травмы… по сути дела, эти перебросы всегда были «травмами», выдержать их могли пока еще очень и очень немногие. Обычный рядовой землянин со средним здоровьишком и набором всегда таящихся в нем болезней или вообще отдавал Богу душу в месте «всплытия» или же терял разум, превращался в безмозглого, пускающего пузыри идиота. Большой Космос пока еще был не для всех, несмотря на то, что вот уже шесть веков шло его освоение, шла Великая и Вечная Война с Пространством.
Болтаться во мраке и холоде – штука малоприятная.
Иван, матеря сквозь зубы приславших его в эту гибельную дыру, расправляя затекшие, гудящие руки и ноги, включил малый локтевой движок – капсула стала приближаться. Да, ощущение было обычным, не ты движешься в черной пустыне, а к тебе приближаются предметы… если они близко, если они рядом. Молчаливые пылающие пульсирующим огнем звезды недвижны и неизменны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56