— Но и на этот раз вы не угадали.Не возражаю, но и она, кажется, чувствует необходимость как-то убить время, потому что после короткой паузы продолжает:— Наверное, вы никогда не были женаты, если не понимаете, что всякий брак — это уже достаточная причина для развода. Может, я бы не сделала этого, если бы натолкнулась на кого-то из тех слабохарактерных мужчин, которые будут потворствовать всем твоим привычкам. Только мой муж хотел, чтоб я потакала его привычкам, принимала дома неприятных типов, ибо он считал это полезными связями. Шла к нему в постель, когда он захочет, родила ребенка, потому что он этого хотел, и даже бросила работу, ибо господин, видите ли, зарабатывал вполне достаточно для двоих.Она не привыкла к длительным разговорам, поэтому, коротко изложив суть дела, умолкает.— А ваш муж, конечно же, был коллегой Сеймура… — решаюсь я рискнуть еще.На этот раз она молчит, словно размышляя, не слишком ли откровенна со мной.— …имею в виду — социолог, — уточняю я.— Не будем вдаваться в детали, — предлагает дама.— Это не детали. Ведь вы ради работы разорвали брак…— Я разорвала брак ради своей свободы.— О какой свободе можно говорить при такой работе!— Любая работа — это всегда зависимость, Альбер. Свобода — лишь пауза между двумя рабочими днями, и я, чтоб вы знали, хочу сама распоряжаться этой паузой.— Все-таки вы увлечены своей профессией.Она не отвечает.— Спущусь в «Дионисус» выпить кофе, — говорю я. — В нашей гостинице отвратительный кофе.Кофе в «Европе» в самом деле готовят по старой немецкой привычке: как можно больше цикория и меньше кофе.— Да, да, идите, — соглашается Мод. — Я тоже скоро приду. У меня телефонный разговор.Последнее время Мод чаще доверяла мне, это очень легко объяснить, учитывая то, что мой бельгийский паспорт был у нее в сумочке, а об австрийском она даже не подозревала.Ресторанчик «Дионисус» является составной частью ансамбля музея римского искусства, что прилепился у кафедрального собора. Заведение имеет вполне современный вид: большой параллелепипед из стекла и алюминия, из окон которого виден и фасад нашей гостиницы. Устраиваюсь около одного из окон; ресторан почти пустой — уже не утро и еще не обед, поэтому официантка сразу же приносит мне заказанный кофе.Да, фасад гостиницы видно отлично, даже окно моей комнаты — третье слева на втором этаже: занавески на окне подняты, и я могу увидеть кое-что в комнате, а именно — большое подвижное синее пятно цвета туалета уважаемой Мод. Это такое, значит, доверие! Хорошо, что я вовремя преодолел легкомысленное стремление спрятать свой австрийский паспорт в гостинице.Дама появляется в «Дионисусе» через четверть часа.— Вы, кажется, сегодня в хорошем настроении? — спрашиваю я.— Разумеется, сегодня воскресенье, — говорит она. — Даже по Библии, воскресенье — день безделья.— В нашем календаре последнее время все дни воскресенья.— В таком случае что вы скажете про обед у «Лавальер» вместе с Дейзи и Эрихом?— Эти вопросы решаете вы. Кстати, кто такая Дейзи?Она молчит, поэтому я снова спрашиваю:— А Эрих?— Посредник. Авантюрист.— Однако вы, наверное, чем-то его держите…— Его держит Дейзи. Идите к ней и расспросите.Она замолкает. Так заканчиваются все наши разговоры. Непременно наступает момент, когда она перестает отвечать. Словно достигает какой-то невидимой границы и останавливается.
После солнечного света и жары на улице ресторан встречает нас приятной прохладой. Все тут в стиле «бель эпок». Мебель из темного дерева. Старинные бра с зелеными абажурами. Зеркала, в которых вы можете наблюдать, что делается у вас за спиной, не поворачивая шеи. А тем, кто не хочет, чтоб за ними наблюдали, предлагают уютные кабинеты.Дейзи и Эрих заняли один из таких кабинетов. Не лишняя предусмотрительность, ибо ресторан почти полон.Обед проходит вяло, несмотря на усилия Дейзи оживить разговор. На этот раз она комментирует вслух, что будто где-то в США похищено какое-то количество обогащенного урана.— Не понимаю, почему ты так волнуешься, дорогая, — бросает Мод, на миг переставая жевать. — Разве это твой уран?— Неужели ты не понимаешь, что, может, в эту минуту какая-то преступная банда уже изготовила где-то свою первую атомную бомбу? — спрашивает Дейзи, и ее большие синие глаза расширяются от ужаса.— Я бы с удовольствием помог им, — добродушно говорит Эрих. — Не в изготовлении бомбы, а на дальнейшем этапе.— На каком это «дальнейшем этапе»? Когда наступит очередь сбрасывать ее на наши головы? — спрашивает девушка, ероша свои золотистые волосы.— Не сбросят, не бойся, — успокаивает ее Мод. — Я не верю, что они всадили в ту бомбу такие деньги только для того, чтоб посмотреть, как те деньги испаряются в воздух.— Именно так, — лениво подтверждает немец. — Прибыли реализуются не действием, а угрозой действия. Священный шантаж.Полчаса спустя, когда подают кофе и коньяк, мы переходим к главной теме, не без помощи деловитой Мод.— Судя по вашим общим рассуждениям, вы вряд ли готовы предложить что-то конкретное господину Каре, — говорит она немцу.— Ошибаетесь, — спокойно отвечает Эрих. И, обращаясь ко мне, добавляет: — Женщины всегда ошибаются. И все по той же причине: торопятся.— В таком случае оставим мужчин и не будем надоедать им своим нетерпением, — кивнул Дейзи, замечает Мод.Они поднимаются и направляются в туалет. Моя дама оставила на столе свою сумочку. Очень милая рассеянность. Ведь и магнитофон должен продолжать действовать.— Можете получить товар на этой неделе, — сообщает Эрих без предисловия.— Какой ассортимент?— Недоверчивость является нашим общим злом, герр Каре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59