Я не могу сложить достойную балладу, даже по твоей просьбе. Но я исполню еще одну короткую песню… только для тебя.
Внезапно он провел по струнам арфы костяшками согнутых пальцев и извлек из инструмента громкий, протяжный аккорд, переросший в ритмичную мелодию.
Пою хвалу тебе, о принц Лесных Чертогов,
Высокий лорд, каких не будет больше.
По твоему веленью
Былое в песнях вновь я воскресил
И жизнью призрачной наполнил
Все, что любили мы и потеряли!
Но прежней музыки уж нет во мне,
Тускнеет свет дневной и гаснет зренье;
Иная музыка теперь зовет меня –
Бескрайний лес душе приносит исцеленье.
Здесь меня снедает грусть,
По свободе я томлюсь,
Гибель в четырех стенах,
Утешение в лесах!
Пою хвалу тебе, о лорд Морвана,
Я долг перед тобой не в силах оплатить.
Ты даровал всегда мне честь и славу,
Каких не знал доныне менестрель!
Но я уже не тот, кто был тебе слугою,
Хоть верен остаюсь, иной я слышу зов
И не могу противиться, нет мочи,
Одно мученье здесь я нахожу.
Все опостылело, и умоляю я:
Мой друг, мой лорд, освободи меня!
Когда отзвучала последняя долгая нота, арфа выпала из оцепеневших пальцев Морейна и задребезжала на полу. Бард наклонился и бережно поднял ее. Элоф был потрясен, увидев кровь на струнах и темные пятна на деревянной раме инструмента: в своем неистовом желании играть правильно Морейн не обращал внимания, что струны глубоко врезаются в плоть. Среди придворных пробежал шепоток – тихий тревожный шум; – но потом все стихло. Когда Корентин наконец заговорил, его голос тоже дрожал от сострадания и сдерживаемых чувств.
– Старый друг, моя милость – ничтожное воздаяние за те песни, которые ты некогда слагал. Ты мне ничего не должен. Если я не могу дать тебе больше, чем разрешение удалиться от нас, ты имеешь его, вместе с моим благословением. Но, может быть, пройдет немного времени, прежде чем мы встретимся снова.
Морейн не ответил, но низко поклонился и вышел из зала. Когда он приблизился к высокой двери и распахнул ее настежь, то снял с плеч свою придворную мантию и бросил ее одному из альфар, ожидавших у входа. Элоф затаил дыхание, и в нем снова зашевелилось глубокое беспокойство. Руки барда, теперь открытые под простой зеленой туникой, были не уродливыми, а просто длинными, невероятно длинными, и он сильно горбился, пытаясь скрыть их. Однако это, без сомнения, был человек… или уже не совсем человек? Дверь за ним захлопнулась.
В зале воцарилась смущенная тишина. Корентин смотрел на пустой стол перед собой; его лицо было очень бледным. Альфар, чьи волосы и скудная одежда были увиты цветочными гирляндами, собрались вокруг его высокого сиденья и озабоченно глядели на него широко раскрытыми глазами. Наконец Керморван и лорд Альмейн, сидевшие рядом, обменялись взглядами. Альмейн сделал жест музыкантам; после короткого вступления зазвучала величавая медленная музыка. Несколько пар, в том числе и леди Терис с Керморваном, поднялись из-за стола и заскользили в сложном узоре церемониального танца, таких же непрерывных и повторяющихся, как волны, набегающие на морской берег. Корентин поднял голову, но нашел в этом зрелище мало утешения для себя. Для Элофа это была медленная пытка. Но как только танец закончился, пожилой альфар с гривой седых волос, ниспадавших на плечи, подал музыкантам знак – почти так же грациозно, как лорд Альмейн до него. Барабан выбил медленную дробь, смычки затянули более оживленную мелодию, а струны отозвались им в глубоком неравномерном ритме. Грянул дружный крик, и альфар высыпали на открытую площадку во дворе. Корентин вздрогнул и повернул голову, но потом благодушно улыбнулся. Альфар принялись кружить по площадке, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Они подпрыгивали на бегу, держа руки высоко над головой, крутя запястьями и прищелкивая пальцами в такт музыке. Другие – как мужчины, так и женщины – присоединились к ним, кружась и раскачиваясь на длинных ногах, словно гибкие деревца под порывами штормового ветра. Собравшись в огромный хоровод, они извивались и скакали вокруг дерева с такой самозабвенной беззаботностью, что их затейливо уложенные волосы расплелись, а цветы и гирлянды разлетались в стороны и падали у ног зрителей.
Эта внезапная вспышка жизнерадостной энергии вызвала невольный смех у Элофа; она напомнила ему о праздничных танцах в его собственном городке – неуклюжих, но веселых, в которых ему так часто хотелось принять участие. Им овладел дух озорства и сумасбродства.
– Будем же танцевать! – воскликнул он.
Отвесив торопливый поклон Корентину, он устремился к танцующим и поймал за талию хорошенькую девушку-альфар, кружившую поблизости. Краем глаза он заметил, что Рок и Иле последовали его примеру, а потом сильные руки увлекли его дальше. Мимо протанцевал Тенвар, обнявший сразу двух девушек; его ноги едва касались земли. Когда Элоф в очередной раз обогнул дерево, то с удивлением заметил, что некоторые обитатели лесного замка нерешительно переминаются с ноги на ногу у края толпы. Он опасался, что его выходка могла оскорбить их, но они выглядели скорее глубоко заинтересованными. Наконец Светан-Мореход подхватил свою партнершу и с явным удовольствием присоединился к танцу; остальные мало-помалу потянулись следом. Элоф едва не споткнулся, когда мимо пролетела Терис – ее длинное платье было высоко подоткнуто под поясок с золотой пряжкой. Она заливалась смехом и увлекала за собой Керморвана, а за ними пританцовывал Альмейн с высокой придворной дамой. Все их величественное достоинство развеялось, как пух на ветру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148