— Любопытно, чем этот миллионер вознаградит нас? — поинтересовался Пойккерт.
Ответ последовал лишь спустя несколько дней после судебного процесса. Он имел вид чека на сумму… в пять гиней.
— Цена жизни! — воскликнул Гонзалес. Он был в восторге.
Глава 7.
Дочь мистера Левенгру
Мистер Левенгру вынул изо рта сигару и озабоченно покачал головой.
— Бичевание! Это ужасно! Какое-то… средневековье… Бедный Джоз!
Его собеседник сочувственно вздохнул.
Речь шла о некоем Джозе Сильве, недавно осужденном на каторжные работы с предварительным бичеванием.
Джоз рыскал по театральным агентствам, где предлагал миловидным начинающим актрисам выгодные ангажементы в Южной Америке. Они уезжали туда, счастливые и полные надежд. Назад они не возвращались. Их родственники получали письма, в которых девушки сообщали, что безмерно счастливы, что играют главные роли, что получают приличное жалование… Все они писали об одном и том же, употребляя одни и те же выражения. Было ясно, что писали они под диктовку.
Хорошенькая молодая девушка предложила свои услуги и поехала в Буэнос-Айрес. Её сопровождали отец и брат — оба агенты Скотленд-Ярда. Они благополучно возвратились, добыв все необходимые сведения.
Джоз Сильва был арестован. Когда в ходе следствия проявились дополнительные пикантные подробности, то восемнадцать месяцев каторжных работ и двадцать пять ударов девятиконечным бичом стали для Джоза суровой, но неотвратимой реальностью.
Эта гроза прошла мимо Юлия Левенгру, наслаждавшегося уютом и покоем в своём миниатюрном домике на окраине Найтсбриджа. Продолжал благоденствовать и его сообщник Гейнрих Люис. Это они финансировали Джоза и массу других «джозов», но до них добраться было не просто.
— М-да… Жаль парня, но ничего не поделаешь, — вздохнул Левенгру, посасывая сигару.
Гейнрих тоже вздохнул. Хотя оба они были довольно толсты, он казался ещё полнее, так как был ниже ростом. Он подошёл к камину и взял в руки фотографию, на которой была изображена необычайно красивая девушка в вечернем платье.
— Твоя дочь, Юлий, прекрасна до… Будь я моложе лет на тридцать…
— Если уж я решусь отдать её кому-то, этот счастливец будет по меньшей мере…
— Пэром Англии, — подхватил Гейнрих, — что ж, придётся смириться, так и быть.
Оба рассмеялись.
Мистер Левенгру был вдовцом. Жена его умерла, когда Валерия была ещё ребенком. Никогда не узнает гордая восемнадцатилетняя красавица, сколько душ было загублено, сколько судеб растоптано для того, чтобы воспитать её в неге и роскоши!
Отец её был акционером двадцати трёх баров и увеселительных клубов, разбросанных по всей Бразилии и Аргентине.
Он выплюнул кусочек табачного листа.
— Жаль Джоза, но… жизнь не стоит на месте. Уже нашёлся кандидат.
— Кто он?
Юлий вынул из кармана конверт и протянул Гейнриху. Взглянув на обратный адрес, тот побледнел как полотно.
— Что с тобой, Гейнрих?
— Ты… знаешь, кто это?
Юлий покачал головой.
— Откуда мне знать? Довольно и того, что он — испанец и…
Гейнрих посмотрел на него отсутствующим взглядом.
— Могу я взглянуть на письмо? — Он вынул письмо из конверта и быстро пробежал глазами.
— Приходилось ли тебе слышать о «Четырёх Справедливых»?
Юлий нахмурился.
— Я что-то читал о них много лет назад… Они, должно быть, погибли… А к чему ты спрашиваешь?
— Они живы! — резко ответил его собеседник. — Правительство их помиловало. Они даже имеют собственную контору на Керзон-стрит.
И покуда он излагал бурную историю Справедливых, лицо Юлия Левенгру приобретало серо-землистый оттенок.
— Но как они могли пронюхать… это… Это чудовищно…
Деликатный стук в дверь прервал его речь. Вошедший лакей подал на серебряном подносе визитную карточку. Надев очки, Юлий взял её, прочёл, секунду помедлил и глухо произнёс:
— Проведите его наверх.
— Леон Гонзалес, — сказал Гейнрих почти шепотом, когда дверь закрылась.
— Видишь небольшой треугольничек в углу карточки? Точно такой же красуется над входной дверью их дома на Керзон-стрит. Это он!
Леон Гонзалес быстро вошел в комнату. Несмотря на седые виски, он был по-юношески подвижен. Острое, почти аскетическое лицо светилось энергией и жизнелюбием.
— Мистер Левенгру… — начал он, холодно кивнув в сторону Юлия.
— Откуда вы знаете меня? — спросил тот, напряжённо улыбаясь.
— Я вас вижу впервые, а вот мои друзья настолько вас изучили, что с поразительной точностью нарисовали ваш портрет вчера вечером на обеденной скатерти, чем вызвали справедливое негодование нашей домохозяйки.
Левенгру насторожился: в этих смеющихся глазах сквозил ледяной холод.
— Чем могу служить, мистер Гонзалес?
— Прежде всего хочу попросить прощения за эту маленькую мистификацию…
Левенгру нетерпеливо кивнул.
— Я хочу предложить вам, мистер Левенгру, положить конец существованию вашего… предприятия, причём в самое кратчайшее время.
— Но…
— Иначе вы станете очень… несчастным человеком, мистер Левенгру.
Опустив руку в карман пальто, он быстрым движением вынул листок бумаги и развернул его.
— Список тридцати двух девиц, попавших в ваши заведения за последние два года, — сказал он. — Прочтите и покажите вашему другу. Копия у меня есть. Кстати, этот список — плод шестимесячных допросов и розысков. Поэтому прошу отнестись к нему со всей серьёзностью.
Левенгру, не читая, швырнул бумагу на пол.
— Если у вас ко мне нет больше дел…
— Друг мой, — голос Леона стал почти воркующим. — Вы немедленно пошлёте срочные телеграммы вашим управляющим о распоряжении отпустить на волю этих девиц, выплатив им соответствующую компенсацию и снабдив их билетами до Лондона, причём в первом классе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36