— Смотрите! Вон люди! — воскликнул Хэдон, показывая на бревна. Должно быть, это кюдъемьё.Около пятидесяти мужчин и женщин с детьми и собаками плыли на огромном плоту. Черты их темнокожих лиц выдавали основные признаки племени: вздернутые носы, толстые губы, прямые черные волосы. На груди у каждого изображена красная голова морской выдры. Длинные волосы собраны в семь косичек, перехваченных у корней лентами сочного синего цвета, отделанными стеклярусом. Зубы у мужчин подпилены, заострены. Они носили набедренные повязки из шкуры выдры; повязка крепилась узкими полосками кожи вокруг бедер и голени. На темнокожих не было ничего, кроме повязок, металлических браслетов и сандалий с перепонкой на щиколотке; в руках они держали четки.Женщины носили небольшие треугольные фартуки, удерживаемые бечевками вокруг бедер. Щеки сильно нарумянены, губы окрашены каким-то голубоватым веществом; в носах болтались большие бронзовые, а может, золотые кольца. У всех в руках трезубцы или короткие острые мечи. Однако они отнюдь не проявляли воинственности или стремления к обороне. Им было просто любопытно.Теперь и лейтенант сообразил, что он остался единственным офицером на борту. Он велел мужчинам прекратить бесполезное дело — освобождение мачты и заняться ранеными, что и следовало предпринять прежде всего.Хэдон скинул с борта триремы веревку и спустился по ней. Судно развалилось, врезавшись в стену, высотой по пояс, из небольших бревен по краю плота. Вода здесь доходила до лодыжки, в основном, потому, что массой своей трирема чуть подтопила плот.Хэдон прошел по воде ярдов двадцать от судна, затем остановился там, где бревна плота лежали уже выше поверхности моря. Люди на плоту, переговариваясь. спокойно ждали. Собаки — большие, тощие, грязные твари принялись лаять на него. Хэдон обождал, правая рука его застыла в традиционном жесте мира. Звери остановились лишь в нескольких дюймах от него, а одна собака сзади ткнулась носом в руку. Он ждал спокойный, как дерево. Мужчина — единственный в толпе, на ком была шляпа — высокий широкополый цилиндр с тремя белыми перьями, торчавшими сверху, — подошел к Хэдону. Человек был широк в кости, с внушительным выпирающим животом, с глазами-щелочками: от него исходил устойчивый запах рыбы. Хэдон расценил его широкую улыбку как дружескую, хотя сточенные зубы делали ее зловещей.Состоялось представление. Мужчину звали Квасин. Это был вождь племени Красной Морской Выдры. Имя его означало Черное Сердце, хотя это отнюдь не умаляло достоинств его характера. Он действительно проявил достаточное великодушие. Вождь предложил забрать раненых и доставить их в “место для больных”. По крайней мере так истолковал Хэдон слова в его произношении. Квасин говорил на торговом кхокарсане, специальном жаргоне, который понимали в большинстве морских портов и который был в ходу у разноязычных команд торговых и военных кораблей. Весьма индивидуальное произношение определенных согласных и гласных затрудняло восприятие речи вождя.Хэдон сумел втолковать Квасину, что не располагает никакой властью над триремой или ее экипажем. Он сам и его друзья всего лишь пассажиры, которых подобрали после гибели Ребхи.При этом сообщении Квасин сильно удивился и попросил Хэдона пояснить сказанное. Вождь издал крик, и сородичи подбежали к нему. Он что-то протараторил им на языке, который никак не походил ни на один из диалектов кхокарсана, когда-либо слышанных Хэдоном. В действительности оно напоминало язык клемкаба, первобытных людей, обитавших много южнее Баваку.Еще не дослушав вождя, толпа начала радоваться, петь, танцевать, кружиться, обнимаясь и целуясь. Кончив разговор со своим людьми, вождь обратился к Хэдону:— Мы не торжествуем оттого, что все те люди были убиты, — сказал он. — Хотя, без сомнения, они, должно быть, сделали нечто такое, что заслуживает смерти, иначе Пикабес не наслала бы на них такую смерть. Но мы ликуем, потому что Ребха не будет больше угрожать нам. Слишком много раз наши плоты море пригоняло туда, и командир Ребхи брал с нас большой штраф за ущерб и смерть людей от наших плотов. Но ведь нас наказывать не следовало за это, ведь это Пикабес насылает течения, которые иногда уносят наши плоты на сваи Ребхи.В других случаях, хотя мы и не подплывали на расстояние, опасное для Ребхи, но по законам Ребхи оно все равно считалось опасным. И тогда командир отправлял своих матросов к нашим плотам, и нас штрафовали за нарушение законов. И все, что было заработано за трудное плавание, они отбирали. Эти матросы отводили в сторону наших женщин — якобы, чтобы допросить — а затем насиловали их. Если осмеливались пожаловаться, нас штрафовали за то, что мы создаем беспокойство и лжем!Мы не любим Ребху, особенно ее матросов. И вот Пикабес отомстила за нас. Слава Богине двух Морей!Квасин произнес что-то, прозвучавшее как череда приказов его людям. Тем временем со всех концов плота подходили и другие люди рода. Собрались не менее трехсот человек. Когда вождь кончил говорить, они начали по канатам взбираться на едва не опрокинувшееся судно. Датоепоегу пытался остановить их, но они не обращали на него внимания.Едва же он угрожающе обнажил свой меч, как тут же получил сзади удар плоской частью топора. Бесчувственное тело протащили по палубе и сбросили в море с порушенной части галеры. Хэдон полагал, что он наверняка мертв, но офицер вскоре показался на поверхности, захлебываясь и отфыркиваясь. Он сумел подплыть к плоту, где Хэдон помог ему взобраться на бревна.Едва восстановив силы, когда он уже мог сидеть и говорить, офицер заявил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76