Он в безопасности, пока сильна Империя, но теперь, когда гражданская война ослабила ее, положение Опара стало весьма уязвимым для нападения. Налет пиратов микавуру — это лишь попытка проверить надежность его обороны. А тут еще сам Опар оказался втянутым в войну между собственными гражданами.Они поднялись на три пролета гранитной лестницы, прошли по длинному коридору, отделанному полированной слюдой, в покои Фебхи. Покои были по-настоящему роскошны, но Королева провела гостей в маленькую комнатку, почти пустую, и предложила сесть за простой деревянный стол. Пока им подавали вино и еду, Фебха в общих чертах обрисовала план атаки. Хэдон был поражен. Очевидно, она долгое время ждала подобной ситуации.Однако еще до того, как она смогла закончить говорить, Фебхе пришлось сесть на стул. Щеки ее покраснели, глаза лихорадочно заблестели, дышать стало тяжело. Грудь, качаясь, то поднималась, то быстро опускалась.— Это лихорадка, — сказала она, хотя объяснений и не требовалось. — Нет никакого способа справиться с ней. У меня сильная воля, но я не могу заставить свою плоть не замечать огня, подтачивающего ее. Но ты, Хэдон, и ты, Клайхи, вы знаете, что делать. Что касается тебя, Кумин, тебе знаком путь. Не забыл древние туннели, старый бродяга? Ты можешь повести своего сына на битву.— Я способен на большее! — воскликнул Кумин. — У меня только одна рука, пусть я провел многие годы, подметая полы и вытирая пыль со статуй, но я нуматену! Я владею мечом лишь одной рукой, но могу принести много пользы!Фебха, прикрыв глаза, улыбнулась:— Отлично! Так и будет!Кумин выглядел возбужденным. Он был на два дюйма ниже своего сына, но имея шесть футов роста, все же считался в Опаре высоким. Волосы его поседели, хотя, когда он был в возрасте Хэдона, они чернели, как крыло Кагага, ворона. Кумин набрал немного жирку, к плотному телосложению прибавился живот, но бывший воин казался очень сильным. И в самом деле, из-за того, что нужда заставила его пользоваться одной рукой в течение двадцати лет, он развил в ней необыкновенную силу.— Я отдал свой Каркен сыну, но это не значит, что я не могу орудовать другим!— Итак, Хэдон, ты должен сделать это сегодня же вечером, — сказала Фебха. — выбери еще несколько других мужчин; Клайхи назовет тебе имена лучших. И пусть Кхо дарует тебе хитрость и мужество избавить нас от этой гиены Гамори.Раздался стук в дверь. Слуга открыл ее, вошла жрица. Она наклонилась, шепча что-то на ухо Фебхе, затем, бросив взгляд на Хэдона и Кумина, вышла. Фебха с минуту молчала.— У меня плохие новости, — произнесла она наконец. — Кумин, твоего сына, Метсуха, схватили люди Гамори. Его держат сейчас за Дверью Девяти. Мой муж-свинья, передал, что желает говорить с тобой, Хэдон.Кумин выругался. Хэдон воскликнул:— Что могло ему понадобиться…? Он замолчал, нахмурясь:— Полагаю, он хочет сторговаться. Если я сдамся ему, он освободит Метсуха невредимым.— Я догадываюсь, что именно это он и предложит, — проговорила Фебха. — Но ты не можешь так поступить, даже если он и желает того. Ты необходим Лалиле; ты будешь нужен своему еще неродившемуся ребенку; ты нужен Опару. Мне жаль Метсуха, но ты не вправе жертвовать собой ради брата.— Давайте сначала спустимся и послушаем, что скажет Гамори, — предложил Кумин. — Он был бледен, но настроен решительно.Фебха послала слуг за носилками. Она расположилась в них, ее вынесли. По дороге Хэдон спросил отца о своей сестре.— Дедар сейчас замужем, — начал рассказывать Кумин. — Она уехала вместе со своим мужем Манкитом — ты помнишь его — в новое поселение Картенкло. Это было год назад. Шесть раз от нее приходили известия. Она счастлива, хотя и говорит, что жизнь тяжела. Дедар беременна, потому и я счастлив. Она собирается подарить мне еще одного внука, хотя лишь Кхо знает, увижу ли я его когда-нибудь.— Ты проживешь долго и увидишь еще много внуков, отец, — сказал Хэдон.Вновь пришлось разгонять толпу, собравшуюся напротив входа, чтобы Фебха, Хэдон и другие могли выглянуть наружу. Прочная стальная дверь была поднята, решетка все еще опущена. Сменив носилки на кресло, Королева распорядилась:— Поднимите решетку.Мужчины подняли кресло и понесли Фебху в нем к самому входу. Хэдон подумал, что это не очень разумно, ибо это делало ее весьма уязвимой, но, очевидно, она верила, что даже Гамори не посмеет напасть на нее.На рыночной площади было полно людей Короля — по подсчетам Хэдона около тысячи, все построены. Оглядываясь вокруг входа, он видел, что происходило в низу улицы, за массами облаченных в бронзовые доспехи людей с бронзовым же оружием. По обеим сторонам — толпа жителей. Перед ними — три шеренги копьеносцев. Горожане не особенно шумели, но сейчас слышались отдельные выкрики на фоне ропота недовольства.Люди, видимо, намеревались заставить Гамори вести себя благоразумно, подумал Хэдон. Угрозы в адрес самой верховной жрицы могли привести их в состояние ярости, а это для Гамори было бы нежелательно.С другой стороны, он, по всей видимости, должен действовать достаточно быстро, чтобы провести пробу сил. Гамори, наверное, полагал, что резня жителей на улицах заставит повиноваться остальное население. И мог вполне оказаться прав.Затрубили трубы. Войска справа расступились, и через узкую улочку вышли шесть солдат и арестованный.Хэдон крикнул: “Метсух!”, и услышал, как отец эхом повторил имя.Метсуха, во многом походившего на Хэдона, со связанными сзади руками, с окровавленным лицом и задыхающегося, бросили на мостовую. Гамори жестом приказал трубам и барабанам играть громче. Толпа стихла. Раздался рев Гамори:— Обмен!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76