— Каждому может пригодиться одна-другая лишняя душонка. На Судный день. Но нет так нет. Я так и понял, что ты не из тех, кто любит меняться.
Он глянул пастуху за спину и нащупал взглядом Симну.
— Слушай, а ты чего прячешься? Вот с тобой мы могли бы договориться.
— Как-нибудь в другой раз. — Северянин через силу улыбнулся. — Моя душа сейчас крепко привязана, — он кивком указал на пастуха, — к нему.
— Жаль.
Черт выпрямился и дружелюбно улыбнулся Эхомбе:
— Я могу раздробить твою грудную клетку, вырвать сердце и оставить тебя подыхать на песке. Но боюсь, ты начнешь сопротивляться и этим испортишь все удовольствие. Да и утречко сегодня выдалось на редкость холодное.
— Раз ты не собираешься нас губить, — спокойно произнес Эхомба, — то может быть, скажешь, где здесь можно отыскать родник?
— Родник?!
Черт недоверчиво посмотрел на него и расхохотался.
— В здешних краях нет родников. Только гейзеры, ключи да лужи с кипящей грязью! — Он указал когтистым пальцем на северо-запад. — Я знаю только одно место, где можно отыскать бегущую воду, — это Скопэйн. Там, в Скопэйне, есть все. Через месяц-другой, независимо от того, насколько удачно пойдут дела, я обязательно туда наведаюсь.
— Что за Скопэйн? — спросил Эхомба. Демон хихикнул, словно вспомнил что-то смешное.
— Единственное приличное место на Выжженных землях. Есть еще несколько крошечных деревушек, но только Скопэйн можно назвать городом. Ступайте туда, если смелости хватит. Может, и чистую воду найдешь. Гарантировать могу только одно — вы будете там в диковинку. Смертных в Скопэйне немного.
Черт вежливо приподнял шляпу, повернулся и зашагал прочь. Там, где он ступал, песок спекался. Оставляя за собой стекловидные следы, черт исчез в ближайшей лощине.
Симна умоляюще улыбнулся Эхомбе:
— Если сократить дневной рацион воды, может, нам хватит наших запасов?
Эхомба помолчал, прикидывая что-то в уме, потом ответил:
— Боюсь, я был слишком оптимистичен и позволил надежде затмить здравый смысл. Хункапе нужно много воды. — Он вздохнул. — Хочешь не хочешь, а придется заглянуть в Скопэйн и долить мешки.
Но северянин не собирался уступать.
— Но ты же сам говорил, что в предгорьях должны быть источники?
Эхомба с осуждением поглядел на него.
— Тебя больше пугает Скопэйн, чем смерть от жажды?
Симна ткнул пальцем в ту сторону, куда ушел черт:
— Если в этом городке все такие, то — да!
Но его никто не поддержал. Ни Хункапе, ни Алите и в голову не приходило спорить с Эхомбой. Проклиная про себя этих тупых животных, Симна с обреченным вздохом двинулся за товарищами.
Может, все эти тревоги гроша ломаного не стоят, спросил он себя. Он утешал себя мыслью, что черт, как свойственно его племени, просто решил зло пошутить и этот Скопэйн вполне может оказаться приятным местечком, оазисом в пустыне, где пыльные улицы затенены высокими пальмами, а люди спокойные и разумные. И даже если это не совсем так, думал он, город есть город, и все города в общем-то одинаковы.
Но когда путешественники добрались до окраин этого поселения, Симна обнаружил, что он лишь отчасти был прав. Скопэйн действительно оказался городом, это верно.
Только это был не оазис.
XVI
— И нам надо туда идти?
Взобравшись на раскаленный валун, Симна оглядывал безжизненную равнину, отделяющую путников от первых домов.
— А ты хочешь умереть от жажды еще до того, как мы выйдем к предгорьям?
— Замечательный выбор, — проворчал Симна и, обреченно махнув рукой, спустился с камня. — Может, у них есть холодное пиво?
Эхомба кинул еще один взгляд на Скопэйн и двинулся следом.
— Ты это всерьез спросил?
— Нет, конечно, — признался Симна. — Но в последнее время я стал замечать, что предпочитаю внушающие надежду и необоснованный оптимизм иллюзии ужасам реального мира.
Вблизи городок оказался омерзительным: кривые улочки, усыпанные вонючими отбросами, сточные канавы, полные нечистот, низенькие домишки. Основным занятием жителей, судя по всему, была выделка шкур: чуть ли не в каждом доме их раз за разом поливали горячей кровью и соленой водой, доводя до прочности дерева. Невольно возникал вопрос, откуда берутся эти шкуры. Правда, спросить об этом путники не решились.
Вторая особенность города касалась его архитектуры. В пустыне туго с деревом и камнем, поэтому горожане использовали те строительные материалы, что были доступны. Тротуары были вымощены расщепленными костями, крупные лопаточные кости заменяли собой ставни; сами окна были затянуты беловатой роговицей.
На крышах виднелись узкие печные трубы, сложенные из позвонков; зачем в этой адской жаре нужны печи, оставалось только гадать. Во дворах порой можно было увидеть корыта с жидкой серой; возле них стояли адские скакуны. Попадались и обычные лошади — такие тощие, что их острые ребра грубо выпирали из боков, а нижние зубы протыкали верхнюю губу подобно бивням бабирусов.
Возле одной лавки путешественники увидели животных, напоминающих чудовищно огромных волосатых свиней. Они были привязаны к забору, а их морды прикованы к кормушкам. Заметив людей, они начинали рваться в привязи и злобно хрюкать. В пасти у них торчали длинные острые зубы, которые, казалось, никак не могут принадлежать домашним хрюшкам. Они были оседланы; седла были маленькие и узкие, с непропорционально высокими передними луками.
На самом солнцепеке разлеглись три исполинских слизня. Их клейкие тела плавились на глазах, но, похоже, им это нравилось. Исходящее от слизней зловоние перебивало все остальные запахи. Вместо седел из их спин торчали ручки. Путешественники искренне порадовались, что рядом нет владельцев этих скакунов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85