Из романтически настроенного мальчика в синем мундире он превратился в расчетливую, хитрую кобру, всегда атакующую из-за угла и уходящую от боя тогда, когда он ей невыгоден. Ровно через год, перемолотив двадцать разных кораблей неприятеля, он получил наградной меч и начал свое стремительное продвижение в область “психо”. Теперь Лоссберг – уже капитан – читал Яара, понимая, о чем толковал настоятель с Черной Скалы, прошедший весь путь воина до его неизбежного тупика. В двадцать шесть он был самым молодым полковником своего крыла.
– А вы знаете, – произнесла Анна, не оборачиваясь, – когда я смотрю на ночной город, я всегда ощущаю себя ужасно одинокой. Может, я и в самом деле боюсь свободы… Но подумайте: там за каждым из этих огоньков – чья-то жизнь, чьи-то радости и надежды, а мы здесь, над всем этим – совершенно одни, словно какие-то путники среди бесконечного заснеженного поля.
– Вы очень поэтичны, – восхитился Лоссберг. – Но опять-таки: я привык быть путником среди таких бездн, по сравнению с которыми бесконечность ночи кажется лишь крохотным пятнышком тьмы на ткани мироздания. Давайте-ка лучше выпьем. В конце концов, мы собирались как следует надраться, ведь так?
– Вперед! – приказала Анна, и Лоссберг послушно наполнил рюмки.
Ее глаза уже начинали поблескивать. Лоссберг и сам ощущал, что потихоньку пьянеет – может, просто потому, что ему и в самом деле хотелось надраться рядом с этой юной валькирией. Он вдруг снова почувствовал себя молодым, словно и не было за спиной груза десятилетий, проведенных в бронированных коробках, которые прорубаются сквозь бездонную муть пространства. Ему стало легко; он раскурил новую сигару и плотоядно посмотрел на Анну. Она ответила ему мягкой улыбкой.
– Нелепо, – усмехнулась девушка, наливая себе, – у меня в кармане билет на утренний рейс – пять сорок по местному. А мы даже не успели познакомиться…
Лоссберг посмотрел на часы.
– Да, – сказал он, – нелепо. Ром кружит вам голову?
– В том-то и дело. Ром и, наверное… блеск ваших эполет.
Залпом выпив полную рюмку, девушка перегнулась через стол, и Лоссберг ощутил на губах горячий вкус быстрого поцелуя. Когда он поднял голову, ее уже не было…
Он взял свой стакан, подошел к самому ограждению и смачно плюнул вниз, в движущееся марево уличных огней.
– Вот черт, – бессильно сказал он.
Десять минут спустя, когда на площадку вышел Хикки, Лоссберг был уже здорово навеселе.

***
– Самое время, – Этерлен поудобнее устроился в переднем кресле и распахнул створки своего терминала. Хикки посмотрел на раскрывающийся дисплей, зябко дернул плечом и запустил двигатель. “Блюстар” медленно выполз на стрит, развернулся и помчался в сторону ближайшей развязки. Через распахнутое окно в салон влетал холодный ночной ветер. Хикки глядел на белесое – в свете фар – полотно дороги и думал о том, что раздраженное нытье Этерлена стало действовать ему на нервы. Похоже, генерал стал сдавать, теряя былое самообладание. Жирный Ник в клубе так и не появился. Этерлен выпил два коктейля, потом еще два и принялся зудеть о том, что, будь его воля, он не стал бы церемониться, а просто отправил господина Батозова освежиться на дно океана… У Хикки уже не было желания спорить – он так устал за этот сумасшедший день, что думал лишь об одном: упасть в кровать, ощутить рядом с собой теплое тело Ирэн и наконец уснуть. Хотя бы на несколько часов забыть обо всех проблемах, не слышать гудения Этерлена и не видеть перед собой бесконечной ленты до смерти надоевшей дороги.
Перед развязкой он сбросил скорость, и почти сразу же в глаза ударил оранжевый свет и алая стрелка, указывающая направо. Не заметить ее мог только слепой или в корень уделанный нарк. Хикки ударил по тормозам и вывернул руль, заезжая на поребрик обочины.
– Что это за чертовщина? – вскинулся Этерлен!
– Дорожный патруль, – безучастно ответил Хикки, отыскивая в кармане документы. – Сиди работай… разберутся.
Этерлен сокрушенно покачал головой и вернулся к терминалу. Хикки неторопливо выбрался из машины и шагнул навстречу двум патрульным в светящихся портупеях.
– Пьяны? – спросил сержант, разглядывая карточку.
– В меру, – ответил Хикки. – Можете не проверять.
– Оружие, наркотики?
Хикки сунул руку в карман, отыскал там разрешение и откинул борт камзола, демонстрируя кобуру. Сержант мельком глянул на документ, потом перевел взгляд на его владельца – и резво схватился за свой бластер:
– Руки на капот, ноги расставить!
– Ребята, вы что, одурели? – не понял Хикки. – Там же все написано…
Удар дубиной поперек спины свалил его на землю. Патрульных (“Чер-рт, откуда они вдруг взялись?!”) было уже пятеро. Двое выволакивали из машины Этерлена, полуоглушенного жутким ударом по голове, трое стояли над Хикки, выворачивая содержимое его карманов. Удостоверение офицера СБ – вне рук владельца – мертвая серая книжечка! – валялось у них под ногами. Один из патрульных, молодой лейтенант с наглой лоснящейся мордой, восхищенно вертел в руках “моргенштерн”. Подняться Хикки не пытался. Он слышал, как с противоположной стороны автомобиля стонет Этерлен, и думал, почему патрульные не выдернули с заднего сиденья Лоссберга. Может, он сумел спрятаться за передними креслами?
За “Блюстаром” чуть скрипнули тормоза мощного полицейского вездехода, в лицо Хикки ударили розоватые лучи противотуманок.
– Что тут у вас? – спросил чей-то молодой голос.
– Ты представляешь, тормозим придурню, а у обоих – смотри что… видел такое?
Скосив глаза, Хикки разглядел рослого молодого капитана, стоявшего перед джипом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67