Прислушавшись к этой какофонии, Хикки определил, что к ним едут не менее трех машин. Наверное, крики Этерлена возымели свое действие, и начальник околотка выслал целую бригаду.
Он ошибся: то были не районные и тем более не патрульные. Четыре машины городской крипо загородили узенькую улочку, и вскоре Хикки увидел двух юных и очень самоуверенных следователей – прежде чем войти в калитку, ребята наорали на нескольких старичков, высунувшихся на шум из своих норок. Прислушавшись к лексике полицейских, Этерлен устало покачал головой.
– Сейчас начнется, – сказал он. – Я прошу тебя, Хик: пожалуйста, понаглее. Не надо, чтобы эти щенки вытирали об нас, старых и больных людей, свои немытые ноги.
– Я постараюсь, – кивнул Хикки.
Разобравшись с любопытными, следователи двинулись к дому. Из машин тем временем выбиралась целая бригада экспертов с несколькими центнерами аппаратуры.
– Так, вы полицию вызывали?
Рыжеволосый парнишка лет от силы двадцати раздраженно мял в руках сигарету и смотрел сверху вниз на Хикки. Его напарник лениво оглядывал неряшливый палисадник Йони.
– Вы бы представились, – пробурчал Хикки.
– Следователь Рубцов, криминальная полиция города. А вы, может быть, встанете?
Хикки поднялся на ноги и показал головой на Этерлена:
– Полицию вызывал он. Трупы наверху, в спальне.
– Документы у вас есть? – повернулся к нему второй следователь. – Только не говорите, что нет… Придется вызывать патрульную машину, и все такое. Ну?
– Есть, – подал голос Этерлен, вставая. – И еще одно слово в таком тоне, сопляк, – я тебя по стенке размажу, понял?! Мне остохренела ваша наглость! Перед вами два боевых офицера, которые не желают терпеть твое щенячье хамство!
Увидев перед глазами сразу два крылатых черепа, следователи увяли, как проколотые воздушные шарики. Хикки теперь тоже числился по Второму Управлению, а что это такое, следователи знали. “Двойка” занималась контрразведкой и внутренними расследованиями первой режимной группы. Даже госсекретарь не имел права требовать какие-либо материалы по “первому” грифу.
– Я совсем не то хотел сказать… – заныл напарник Рубцова, – ну, вы же должны понимать…
– Идите наверх, – брезгливо перебил его Этерлен. – А вы, милейший, раскрывайте терминал и готовьтесь фиксировать наши показания.
Через двадцать минут с показаниями было закончено. Из дома вышел один из экспертов, приземистый седой дядька с заметным пузом, облаченный в белые шорты, сетку и сандалии. На широком поясе висела бездна всякого снаряжения: кобура, телефон, сумка – “кенгуру”, какой-то чехол яйцеобразной формы… Поглядев на него, Хикки подумал, что тут не хватает только саперной лопатки и дыхательной маски.
– Интересно его рубили, – жизнерадостно сообщил эксперт, сразу определив в Хикки и Этерлене благодарных слушателей.
– Это как? – нахмурился генерал.
– А вы когда-нибудь пробовали так разрубить башку человеку, который лежит на мягкой кровати?
– Нет, – признался Этерлен после короткого размышления, – по этой части у меня большой пробел.
– Ну, в общем, рубили его не секирой. На первый взгляд может показаться, что работал по нему обычный мясник, но мы-то с вами понимаем, что это не так.
– Я – не особенно, – хмыкнул Хикки. – Говорите толком. Что там не стыкуется?
– Его долбанули промышленным виброножом, – торжественно объявил эксперт. – Быстро и без шума. Вж-жик! – и готово. А бабу потом дострелили.
– Что значит – потом?
– Да с ней человека три развлекались. Потом уже и дострелили. Правда, вся сперма – вперемешку, но у нас есть способы определить, где чья работа. Что он такого сделал, этот парень, вы не знаете?
Хикки почувствовал, что начинает потеть, и скинул с плеч светлый летний камзол. Эксперт недоуменно выпучился на висящий под мышкой “моргенштерн” – в оружии-то он наверняка разбирался – и поспешил прикусить язык.
– Это вот вы разбирайтесь, что он сделал, – негромко сказал Этерлен. – А потом нам расскажете. Рубцов! Идите сюда! Мы уезжаем, – сообщил он выскочившему из дома юноше, – у нас куча дел. А вы учтите одну вещь: со дня на день может быть введено военное положение. Вы меня понимаете? Нет? Объясняю: по законам военного времени я имею право расстрелять вас без всяких “следственных действий”… И никто не спросит у меня, зачем я это сделал. Поэтому мой вам совет: будьте очень осторожны с этим делом. Вечером я вас найду, и вы мне расскажете, как идет дознание. Вы поняли, Рубцов? Лично вы.
– Ты не думаешь, что нам нужно было покопаться в записях Йони до того, как до них доберутся копы? – спросил Хикки, садясь за руль.
– Я идиот? – обиделся Этерлен. – Йони держал какую-либо информацию только в своем терминале. Теперь он девственно чист, а все записи – вот тут, – Этерлен похлопал по кожаной папке, которую он держал на коленях.

***
Соловец лежал в клинике… Почтительный молодой слуга объяснил гостям, что у старика неожиданно прихватило сердце, и доктора настояли на госпитализации. Вернувшись в машину, Этерлен бессильно стукнул кулаком по приборной панели и произнес:
– Значит, надеяться нам не на кого. Я звоню Лоссбергу. Поехали в “Околицу”, перекусим.
Хикки молча подчинился.
– Что теперь? – угрюмо спросил он.
Этерлен боднул головой. В этом жесте Хикки почудилось и раздражение, и давнее, привычное ему упрямство генерала – он уже знал ответ.
– Я должен найти тех, кто это сделал.
– Если завтра убьют еще кого-нибудь, мы не сможем говорить с людьми. Нам просто не о чем будет говорить…
– Может, и не с кем. Но сейчас я хочу знать, почему убили Йони. Ты понимаешь меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67