Может, тогда он ещё в них не служил, а только собирался? И для этого ему пришлось с ней расстаться, знаю, тогда от работников специальных служб требовались чистые анкеты.— А с Галиночкой связался, — напомнил мне Гжегож.— И сделал это из-за тебя, а не из-за Галиночки, — ядовито предположила я. — Ты его интересовал, так что не исключено, он просто выполнял служебное задание, связавшись с твоей красавицей. Очень сомневаюсь, что представился ей своим настоящим именем и званием. Мизюня тоже могла знать его как какого-нибудь обыкновенного студента и полюбила как обыкновенного, а потом ей пришлось расстаться с ним. Может, её родные настояли, узнав, кто её ухажёр.— Не знаю, все возможно, — не очень уверенно согласился Гжегож.— Но согласись, он мог понравиться, — отстаивала я свою концепцию, — внешность вполне подходящая и манеры тоже, ведь только вчера видели, если это, конечно, Сшпенгель. И как только позволили обстоятельства, Мизюня вернулась к своей старой любви.— Значит, наши предположения остаются в силе. И я останусь при своём мнении, разве что узнаю, что Спшенгель жив и здоров, с Либашом не имеет ничего общего, а двойником Ренуся является другой человек. Надеюсь, тебе удастся получить сведения из полицейского досье. А сейчас, скажу откровенно, я сыт по горло Мизюней и её проделками, давай-ка займёмся собственными делами…На следующий день я не поехала в аэропорт, чтобы проводить Гжегожа, проследить, как улетает его самолёт. Того первого отлёта мне хватило на всю оставшуюся жизнь. А кроме того, на этот раз самолёт улетал не столь далеко, и никто не помешал бы мне, если я того захочу, хоть завтра отправиться следом за ним в Париж. Не было уже той безнадёги, как в прежние времена, мы обеими ногами стояли в цивилизованной Европе.Вернувшись домой, я смогла заняться общественными обязанностями.Капитан Борковский позвонил у моей двери пунктуально в четырнадцать ноль-ноль и набросился на письмо Иоланты, как изголодавшаяся гарпия. Прочитал раз, прочитал второй, а подчёркнутые фломастером фрагменты сказали ему, что положено.— Надо полагать, пани уже имела возможность обдумать это послание, — сказал он, поднимая голову и проницательно — или с подозрением? — глядя на меня. — Автокатастрофа не может не обратить на себя внимание, намерения преступников тоже. Они и в самом деле так похожи? Близнецы-братья?Мой ответ был деловым и исчерпывающим.— Похожие черты лица. Та же форма головы. Одинаково хмурили брови. Носы очень похожи. Борода и усы — точь-в-точь. Не знаю, как насчёт формы рта и зубов, возможно, в этом различие, коль скоро теперешний супруг Мизюни ходит только в бороде и усах. Рост одинаковый, очень похожие фигуры, плечистые и худощавые, цвет волос одинаковый, насчёт цвета глаз — не скажу, потому что не знаю. Так что принять одного за другого можно свободно, вот разве что если ежедневно видеть близко… Да нет, разобраться могла бы только мать или жена. Женщина, о которой говорится в письме, вышла за Ренуся лишь потому, что он так походил на её первого возлюбленного.— А почему вы так подробно смогли рассказать мне о сходстве этих мужчин? Вы знали обоих?— Если быть точной — ни одного.И я безжалостно, не считаясь со временем капитана, во всех подробностях поведала ему и о бабах перед витриной парижского магазина с нижним дамским бельём, и о двух мужчинах перед зеркалом в варшавском кафе.Капитан все терпеливо выслушал.— Понятно. А откуда у вас взялся Спшенгель?— Из того же источника, что и Новаковский, — ответила я и опять безжалостно пересказала все сплетни минувших времён. Осчастливила, так сказать. Ничего, раз уж следственные органы столь ценят искренние ответы — пожалуйста, пусть слушают искренний ответ, мне не жалко.— Не могла пани сразу все это рассказать?— Я вам что, Святой Дух? Сразу я ещё ничего не знала. Узнавала постепенно, по кусочку, с помощью дедукции и т.п. и до сих пор не уверена, правильно ли все разгадала. Вам удалось найти Спшенгеля?— Он умер. Погиб в автомобильной катастрофе.— Значит, все-таки! — вырвалось у меня.— Выходит — все-таки, — подтвердил капитан, как-то странно глядя на меня. — Никакой тайны из этого не делали, протоколы хранятся в архиве. Сгорел!Эмоции бушевали во мне, но кое-что я ещё соображала.— Постойте. Если человек сгорел, его вряд ли удалось опознать по лицу. Откуда известно, что сгорел именно Спшенгель? Знаете, есть такой способ — зубы проверить…— Представьте себе, знаем. Если, к примеру, вообразить — взорвалась та ваша гипсовая голова, взорвалась так, как и было задумано — в тот момент, когда вы вошли в прихожую, и у нас возникли бы трудности с идентификацией трупа…— Ох, хватит! Жуткую картину вы тут мне нарисовали, но убедительную. И в самом деле, вряд ли кто при таких обстоятельствах стал бы заниматься зубами, и без того ясно, кто погиб. Если я вас правильно поняла, тогда не возникло никаких сомнений — поехал куда-то на своей машине, сам её вёл, к тому же был у него какой-нибудь этакий необычный портсигар или ещё что…— Часы.— Вот, пожалуйста, и никаких сообщников, разве что Новаковский…Капитан невежливо перебил меня.— В вашем чулане мы много чего нашли. Надо признать, работки вы нам доставили вдоволь, четыре человека шуровали сутки…— Жаль мне их. Целые сутки, без перерыва?— Посменно. Я уже сказал, что бутылки мы повыбрасывали, то же сделали с частью макулатуры, но все остальное осталось. Меня заинтересовали три вида документов.Меня тоже заинтересовали.— О, покажите! Или только устно?— Посмотрим. Итак, первый вид: написанный от руки вроде бы реестр всевозможных преступлений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87