Но скорее всего он не помнит меня. Я не слишком заметный человек.
— Будь уверен, я передам ему, — сказал Сорак.
Дром кивнул, а потом внезапно помрачнел, его веселость куда-то испарилась. — Спасибо за выпивку, приятель, — сказал он. — И за разговор. Иногда так хорошо вспомнить добрые старые дни. — Он рыгнул. — А иногда не так хорошо. — Он повернулся к Риане и слегка поклонился, покачнувшись. — Миледи…
Пока он нетвердой походкой шел к сцене, Сорак глядел ему вслед.
— Когда то он был хорошим человеком, — сказал Таджик, глядя как Дром затерялся в толпе. — Но пьянство забрало себе самое лучшее, что в нем было. Он сражался в дюжине войн, а теперь стражник на стройке моста в маленьком городке, затерянном в центре пустыни, в центре ничего. Подумай об этом, мой друг. Ремесло наемника может хорошо вознаградить молодого талантливого человека, но не оставайся наемником слишком долго, иначе…
Внезапно музыка перестала играть, дварф снова вскарабкался на сцену и поднял руки, призывая к молчанию. — Я знаю, чего вы все ждете! — закричал он. — Время пришло! Девчонки Пустыни с гордостью представляют… всеми любимую, несравненную… Крикет!
Толпа заорала, барабанщики заиграли быстрый туш, потом остановились и начали новую мелодию, медленную и плавную, мягко ударяя палочками, ее сопровождали колокольчики и цимбалы. Толпа неожиданно замолчала, занавес из бус на дальней стороне сцены ушел в сторону, открыв силуэт высокой и стройной, великолепно сложенной женщины в легком, просвечивающем платье.
В полумраке, освешенная только неярким светом фонарей, она скользнула вперед, раскачиваясь под ритм барабанов, дразня публику силуэтом своего тела, смутно видного через платье, потом остановилась, прямо под более ярким фонарем, и у Сорака перехватило дух. Она была потрясающе прекрасна, юная девушка-полуэльф, с длинными, черными, доходившими до пояса волосами, в которые были вплетены серебряные ленты; ее лицо по форме напоминало сердце, в темных глазах полыхало пламя; грациозно очерченные дуги бровей великолепно сочетались с высокими скулами, полными губами и слегка удлиненным подбородком. Ее стройное тело, волнующие большие формы, поразительно тонкая талия и длинные ноги действовали на неподготовленного зрителя как удар молотком. Если других танцовщиц приветствовали дикими одобрительными криками, то при выходе Крикет все замолчали, потрясенные до глубины души.
— Вот это и есть главная звезда, — тихо сказал Таджик.
В отличии от других девушек, которые просто извивались под музыку, принимая соблазнительные позы, Крикет танцевала. Она великолепно управляла своими мускулами, мелодия как бы проходила через ее тело, заставляя волноваться и переливаться верхнюю часть тела, по животу проходила рябь, как по поверхности медленно текущей реки, руки, поднятые над головой, двигались неторопливо и плавно, похожие на крылья грациозной птицы. Музыканты постепенно увеличивали темп, и она начала крутиться, ударяя и изгибая бедра, вставая на кончики пальцев, пока она крутилась и прыгала. Потом, внезапно, она села в шпагат, его гибкое тело изогнулось, она коснулась головой одной ноги, потом второй. Затем она выгнулась на полу и прыгнула, перелетела на колени и стала нагибаться назад, пока не коснулась головой пола за своей спиной, руки поднялись перед грудью и переплелись, как две совокупляющиеся змеи, ее бедра поднимались и падали в так музыке. Это было великолепно, чувственно и невероятно эротично.
— Ну как, стоило подождать? — с улыбкой спросил Таджик. Сорак взглянул через его голову на Риану и увидел, что та с любопытством смотрит на него.
— Я… э… никогда не видел такого танца, — сказал Сорак.
— И я тоже, — бесстрастным тоном сказала Риана. — Она прекрасна, не правда ли?
— Да, — сказал Сорак, поворачиваясь спиной к сцене, — прекрасна.
Крикет медленно выпрямилась и встала на ноги, платье упало с нее, как будто сдернутое невидимыми руками. Каким-то образом она сумела освободиться от него, не касаясь его руками, и оно медленно спадало с ее тела, пока не стало скомканной тряпкой у ее ног. Грациозно ступив, она освободилась от него, оставашись только в тоненьком пояске и грудной повязке, состоявшей из двух крохотных кусков кожи ящерицы, скрепленных почти незаметным шнурком. Серебряная цепь обвивала ее гибкую талию, на левой ноге вокруг лодыжке обвивался серебрянный браслет с крошечным серебряным колокольчиком. На ее бедре был подвязка из шкуры ящерицы, к которой был пришит крошечный кошелек, в него могло поместиться не больше одной монеты за раз.
Мужчины, толпившиеся на сцене, вытащили свои монеты, и она делала сальто к каждому из них, останавливалась, изгибала мышцы живота и вытягивала ногу вперед ногу, слегка согнутую в колене, при этом ее вторая голая нога изгибалась так, что она только кончиками пальцев косалась пола, и мужчина клал монету в ее кошелек на подвязке. Кое-кто из них пытался пробежать пальцами по ее ноге, или поцеловать ее, но она ловко изгибалась, вынимала монету одной рукой и ускользала, ласково улыбаясь каждому и легко покачивая головой.
Сорак посмотрел на других танцовщиц. Некоторые из них глядели на нее с очевидной завистью или возмущением, зато другие глядели с не менее очивидным восторгом и настоящей страстью. И это женщины. Что же говорить о мужчинах, они стали просто сумашедшими. Полдюжины сбросили с лесницы, когда они пытались забраться на сцену, а остальные толкались и отпихивали локтями, стараясь быть ближе к ней.
— Сегодня ночью она перешла все запреты, превзошла саму себя, — сказал Таджик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77