Риана нахмурилась. — Я не понимаю.
— То, что предохранило меня от преждевременного опыта физической любви, помогло мне понять его получше, — сказал он. — Раньше я негодовал на вмешательство женских личностей, живших во мне, но сейчас, кстати, я благодарен им за это. Я хотел тебя, но мои женские личности не разрешали мне, потому что если бы я занялся с тобой любовью, они разделили бы со мной мои переживания. Для них это было также отвратительно, как если бы одна из них занялась любовью с мужчиной, а я бы это ощущал. Ну, конечно, не для всех из них это было отвратительно. Киваре такая возможность всегда казалась… заманчивой.
— Да, я помню, — с улыбкой сказала Риана. — Она всегда жила ощущениями, всегда стремилась испытать что-то новенькое, ее влекло к странному, непредсказуемому.
— Так что, благодаря ей, я узнал об этой черте женского характера, — сказал Сорак. — От Страж я узнал об охранительной, материнской, обучающей стороне храктера женщины. Наблюдатель научила меня еще одной женской особенности: смотреть, защищать и оценивать. Я, конечно, мужчина, но благодаря им я знаю на что это похоже, быть женщиной. Говорить, что женщина любит, а мужчина только использует, значит отрицать, что женщина тоже может использовать, а мужчина может любить. И сами сестры живое доказательство этого.
— Они сами? — переспросила удивленная Риана.
— Конечно, — сказал Сорак. — Если сестра идет в паломничество и берет мужчину себе в постель только для того, чтобы удовлетворить свое любопытство, это что, любовь? И разве не свои естественные потребности она удовлетворяет таким образом?
— Но… это только для того, чтобы узнать, на что это похоже, это не настоящее удовольствие, — сказала Риана.
— Возмжно нет, но даже если это удовлетвоение любопытства, это удовлетворение, использование другого, как и страсть. И если бы ты взяла к себе в постель мужчину, не любя его, только чтобы удовлетворить свое любошытство, и чем это отличается, если бы, к примеру, я захотел бы переспать с Крикет только потому, что она возбудила меня своей красотой и танцем? А эти сестры, которые так уверенно и со знанием дела рассказывали тебе о мужчинах, разве кто-нибудь из них говорил о любви?
— Нет, ни одна из них не говорила, что была влюблена, — припомнила Риана.
— Итак, если женщины любят, а мужчины используют, тогда что же они, по твоему, делали?
— Да, я никогда не смотрела на это дело под таким углом зрения, — призналась Риана. — Я никогда не задавалась такими вопросами.
— Если бы я был юной девушкой, девочкой, слушающей моих сстарших сестер, я, вероятно, тоже никогда бы не спросил об этом, — сказал Сорак пожимая плечами. — Но я был юноша, и хотя сестры никогда не разговаривали со мной о таких вещах, я слышал, как они разговаривают между собой, и видел, какие взгляды они иногда на меня кидали, и мне становилось неловко. Так что я посоветовался со своими женскими личностями, особенно со Страж, так как она была самой взрослой и самой мудрой. И она помогла мне понять, что то, что говорят сестры, не совсем правда, во всяком случае не полная правда.
— И как она сделала это? — спросила Риана.
— Ну, она довольно сердито указала мне на то, что я видел и сам, но недостаточно ясно, — ответил он. — Я любил тебя задолго до того, как даже почувствовал в себе физическое желание, я любил тебя за то, кто ты есть, а не потому, что хотел. Я чувствовал разочарование и сожаление, потому что верил, что эта любовь не может получить логического завершения, но я продолжал тебя любить, несмотря ни на что. И Страж сказала, что желание уменьшается с удовлетворением, но любовь никогда. Если ты любишь по настоящему, она только возрастает. И сейчас я точно знаю, что она права. Как и ты, кстати. Мне всегда будет тебя мало, Я всегда буду хотеть больше, все больше и больше… но только тебя саму.
— Я люблю тебя, — сказала Риана, обнимая его.
Внезапно огонь в камине неестественно вспыхнул. Обычно толстое дерево сгорало ровно и медленно. Даже когда огонь натыкался на сучок, обмазанный смолой, он обычно не вспыхивал, но только искрил и сгорал немного быстрее, с треском и хлопками. Но тут пламя в кирпичном камине внезапно стало огненным столбом, высотой в несколько футов, затем столб стал ярко синим, поднялся над камином, и выбросил из себя облако сине-зеленого дыма, из которого полетели крошечные искры света. Искры собрались над ярко горевшим пламенем, потом стали наполнять всю комнату чем-то вроде тумана.
Сорак и Риана сели, облако заколебалось над ними, искры энергии летели от него во все стороны. Пока они ничего не понимая смотрели на облако, она стало превращаться в ярко сияющую фигура, неопределенную, колебающуюся и просвечивающую. Фигура сгустилась и оказалась лицом, потом черты лица поменялись, расплылись, опять сгустились, крошечные искры пробегали по смутно видимым щекам и рту. Свет, ярко бивший изнутри, смазывал все делали, не давал их ясно рассмотреть, тем не менее Сорак решил, что они ему что-то напоминают, хотя и очень смутно. А потом заговорил голос.
Сорак, призрачный, потусторонний голос говорил сразу отовсюду, со всех сторон. Сорак знал этот голос, хотя никогда и не говорил с ним раньше. Он почувствовал знакое присутствие, неземное, суровое и могущественное. Так уже было, и не один раз, это присутствие опускалось на него и обладало им, но на этот раз оно служило Мудрецу.
— Кетер, — тихо сказал он.
Ты нужен в Алтаруке, Сорак. Иди туда. Найди Союз, свяжись с ним. Не теряй времени. Они в страшной опасности. Береги себя. Не доверяй никому. Смерть идет через пустыню. Иди. Ради аванжеона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77