Слишком много людей, слишком тесная группа. Это ему не очень
нравилось, хотя ни один из них не проявил недружелюбных намерений.
Кое-что из того, что говорилось, он понимал. Уроков Моргейн было
достаточно, чтобы он понял, что им обещают приют и еду. Акцент слегка
отличался от того, с которым говорила Моргейн, но не резал слух, как ее
слова, когда она говорила на его родном языке.
- Нам предлагают приют, - сказала Моргейн, - и я решила согласиться
остановиться здесь, по крайней мере, на ночь. Пока нам здесь, как я вижу,
ничего не грозит.
- Как пожелаете, лио.
Она показала на красивого мальчика лет десяти.
- Это Син, старший из внучатых племянников Битейн. Он присмотрит за
лошадьми, но я бы предпочла, чтобы этим занимался ты - с его помощью.
Это означало, что она решила остаться с ними одна. Это не слишком
обрадовало его.
- Прошу сюда, кемейс, - сказал мальчик. Моргейн удалилась в дом
вместе со стариками, а мальчишка повел Вейни в хлев, пытаясь скрыть
неловкость, как любой деревенский мальчишка, не привыкший к чужакам и
оружию. Пожалуй, он дивился его росту, благодаря которому Вейни в этой
деревне выглядел весьма внушительно. Ни один мужчина в деревне не доставал
ему до плеча. Возможно, думал он, его считают здесь полукровкой кел, и
гордиться этим он не мог. Но спорить с ними не имело смысла.
Син о чем-то болтал, пока они не пришли в хлев и не начали распрягать
лошадей. Он что-то пытался отвечать, пока ему это не надоело, и на
очередной вопрос Сина ответил:
- Прости, я не понимаю.
Мальчишка удивленно уставился на него, поглаживая кобыле холку.
- Кемейс? - спросил мальчишка.
Он не мог объяснить. Он мог сказать: я здесь чужой, или я из
Эндара-Карша, или что-нибудь другое, но стоило ли? Не лучше ли было
предоставить все подобные разговоры Моргейн, которая понимает этих людей и
сама способна выбрать, что можно сказать, а что нужно скрыть?
- Друг, - сказал он, потому что умел сказать это, и лицо Сина
просветлело.
- Да, - сказал Син и стал чистить кобылу скребницей. Син с радостью
делал все, что показывал ему Вейни, и узкое лицо его засияло от
удовольствия, когда Вейни улыбнулся и попытался выразить удовлетворение
его работой. Хорошие люди, люди с открытыми сердцами, подумал Вейни и
почувствовал себя в безопасности.
- Син, - сказал он, тщательно выговаривая слова, - ты займешься
лошадьми. Согласен?
- Я буду спать здесь, - сказал Син, в его темных глазах вспыхнул
восторг. - Я буду заботиться о лошадях, о вас и о вашей леди.
- Пошли со мной, - сказал Вейни, поднимая на плечо их имущество:
седельные сумки с тем, что было им необходимо на ночь, с пищей, которая
могла привлечь зверей, и с сумкой Моргейн, в которой не оставалось ничего,
что могло бы потешить чье-либо любопытство. Общество мальчика доставляло
ему удовольствие - тот, разговаривая с ним, ни на минуту не утрачивал
спокойствия, и счастливое выражение не сходило с его лица. Он положил
ладонь на плечо Сина, и мальчик просто надулся от важности на глазах у
мальчишек, глядевших на него издали. Они добрались до большого здания и
поднялись по деревянным ступенькам.
Они вошли в большое помещение с высоким потолком. В центре стоял
длинный ряд столов и скамей - место для трапезы. Здесь был огромный очаг,
возле него сидела Моргейн, немного бледная, вся в черном, с серебристой
кольчугой, сверкающей в тусклом свете, окруженная жителями деревни -
мужчинами и женщинами, молодыми и старыми, одни сидели на скамье, другие -
у ее ног. На краю этого человеческого круга матери баюкали младенцев, а
остальные внимательно прислушивались.
Ему дали пройти. Предложили сесть на скамью, и хотя ему положено было
сидеть на полу, он не стал отказываться. Син свернулся калачиком у его
ног.
Моргейн посмотрела на него и произнесла:
- Нам предлагают приют и все, что потребуется, экипировку и еду. Ты,
похоже, их очень удивил - они не могут понять, кто ты такой, почему ты так
высок и так отличаешься от них, и они несколько встревожены, потому что мы
пришли к ним вооруженные до зубов... Но я объяснила им, что ты поступил ко
мне на службу в далекой стране.
- Здесь наверняка есть кел.
- Я тоже так полагаю. Но даже если и так, они не враги этому народу.
- Она старалась говорить как можно спокойнее, затем снова перешла на язык
кел. - Вейни, это старейшины деревни - Серсейн и ее муж Серсейз, Битейн и
Битейз, Мельзейн и Мельзейс. Они говорят, что мы можем на ночь
остановиться у них.
Он склонил голову, выражая благодарность и уважение к хозяевам
деревни.
- Отныне, - сказала она ему, вновь на эндарском, - вопросы им буду
задавать только я. И вообще разговаривать с ними.
- Я ничего не скажу.
Она кивнула и заговорила со старейшинами на языке кел, и понять его
он уже не смог.

Трапеза в ту ночь выглядела странной. Холл сиял огнями, в очаге
горело пламя, столы ломились от еды, на скамьях теснились молодые и старые
жители деревни. Моргейн объяснила, что таков их обычай - собираться на
вечернюю трапезу в холле всей деревней, как это принято в Ра-Корисе и в
Эндаре, но сюда допускаются даже дети, родители позволяют им играть и
сносят их болтовню, чего не позволяют в Карше даже детям лордов. Дети,
наевшись до отвала, сползали под столы и там шумно играли, крича и смеясь
так громко, что не давали взрослым спокойно поговорить.
В этом холле они не боялись яда или кинжала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14