— Все, что от тебя требуется, это рассказать мне то, о чем я хочу знать. Кто был тот, кто проник в прелестную Ферлу?
Лицо эльфийского лорда все еще хранило следы ударов Релкина и выглядело жутко перекошенным.
— Я уже тебе сказал, — прохрипел Релкин, — мне нечего добавить.
— И ты думаешь, меня можно взять на эту дурацкую сказочку? — презрительно фыркнул Мот Пулк. — Колдунья с далекого востока каким-то образом заняла разум Ферлы — как будто он у нее был — и подменила ее? Чужак, не один из Тысячи? Какая чушь. Я не сомневаюсь, это кто-то из полевых игроков, и хочу теперь знать, кто именно. Это может оказаться очень важным для моей, да пожалуй, что и для твоей, жизни. Вынужден подчеркнуть, что если я тебя оставил в живых, то они тебя убьют.
— Ты убил Ферлу.
В глазах Мот Пулка на мгновение мелькнули голубые точки:
— Прискорбный проступок, признаю. Никто сейчас не сожалеет об этом так, как я, потому что, будь она здесь, я сумел бы узнать правду. Настоящую, а не ту байку, что ты рассказываешь мне о колдуньях. Послушай меня, ребенок, ты находишься здесь, даже дышишь лишь посредством магической силы лордов Тетраана. Нет ни одной магической системы, столь же могущественной, как наша. Ни ваши Повелители Рока, ни северные лорды-маги не смеют даже бросить нам вызов. Они могут размахивать своим игрушечным оружием где угодно, но не здесь, потому что здесь живем мы. Перестань же заверять меня, что какая-то хилая колдунья вересковых пустошей, какая-то никому не известная старая ведьма способна проникнуть в мой тайный мир. На это не способны и лучшие из игроков Направления и Кабалы, иначе мы бы с тобой тут не сидели! Значит, это кто-то из диких, из второй или из третьей сотни. Кто-то с новой системой. И я должен знать, кто это. А ты должен мне все рассказать.
— Я уже все рассказал. Вы тут все безумцы, все вы!
— Нет, глупец, мы боги. Бироик! Принеси железные прутья и жаровню. Вижу, нам придется прибегнуть к крайним мерам.
Релкин угрюмо смотрел в темный проем, где, как он знал, был невидимый сейчас грот.
В этот момент он готов был что угодно отдать за возможность, разбежавшись, прыгнуть во тьму. Конец страданиям, и разбитому сердцу, и скорби, и всему остальному. Бедная Ферла. Брошена смерти в объятия. Страх и страдания, доставшиеся на долю девушки, заставляли все внутри Релкина сжиматься. Это даже хуже того, что сделали с ним. По крайней мере, пока.
Бироик выкатил из кустов за павильоном жаровню на колесах. Жаровня была доверху наполнена углями. Они зажглись вдруг сами по себе — или так показалось воспаленным глазам Релкина — и очень быстро превратились в пылающую однородную массу. Релкин ощущал их жар с расстояния в пять футов.
В жаровню опустили несколько железных прутьев.
— Ну, ребенок, начнем? — проговорил Мот Пулк тихим голосом.
Релкин постарался сжать зубы, но боль была слишком страшной. Бироик приложил раскаленный прут к руке юноши у запястья, и Релкин забился в оковах, дико крича. Боль от раскаленного прута оказалась гораздо сильнее, чем он мог себе представить. Все тело его тряслось после пытки еще с полминуты.
Когда он снова смог заговорить, то начал молить Мот Пулка о пощаде:
— Послушайте, я скажу вам все, что хотите. Не нужно больше. Что вы хотите знать? Объясните же, что вы хотите, чтобы я сказал.
— Хорошо. Так кто это был?
— Я уже говорил вам — та, кого называют Королевой Мышей.
— Стоп. Хорошенько подумай над своими словами, маленький глупец. Ты был здесь, ты разговаривал с пришельцем, кем бы он ни был. Ты можешь сказать мне больше.
— Я уже сказал вам, как вы не понимаете? Я не герой! Мне нечего скрывать от вас. Что я могу вам выдать, что я могу рассказать? Я ничего не знаю о вашей трижды проклятой Игре!
Мот Пулк кивнул Бироику, и тот повторил пытку.
Релкин снова провалился во тьму, и Мот Пулк велел Бироику вылить на него ведро холодной воды, чтобы привести в чувство.
Мот Пулк был встревожен. Мальчишка настаивает на невозможном. Кем бы ни был тот, кто проник сюда, он неплохо поработал. Ребенок совершенно уверен в том, что говорит. Ничто не может сломить в нем эту уверенность.
Единственный путь получить от него правду довольно труден. Мот Пулку придется прибегнуть к магии сознания и просмотреть мысли мальчишки.
Когда Релкин очнулся в следующий раз, он сидел на скамье внутри павильона. Мот Пулк сидел рядом, очень близко. Бироик маячил в дверном проеме. Релкин застонал. Ожоги на руках были очень болезненны. Он был по-прежнему скован.
— А, вот и ты. Снова вернулся к нам.
— Не надо больше, — простонал Релкин, — не надо.
— Согласен, ребенок. Бироик не будет тебя больше пытать. Ну-ка, подними взгляд, посмотри мне в глаза.
Эльфийский лорд приподнял ему подбородок. Рот Релкина отозвался пульсирующей болью. С левой стороны у него были выбиты зубы. Но боль от ожогов была такой страшной, что почти заглушала боль в разбитом лице. Глаза его встретились с золотистыми зрачками Мот Пулка и застыли. Золотистые зрачки глядели в него; он почувствовал, как они сжимают и словно раздевают его.
Мот Пулк надавил на разум Релкина. Давление с каждой минутой возрастало, словно бы огромный удав обернулся вокруг сознания мальчика и ломал его. Бедняга сопротивлялся каждой частичкой своей воли.
Впрочем, это для него было уже не новым. Каким-то (самому ему не ясным) образом Релкин понял, что готов посостязаться с лордом. Ему уже приходилось раньше сталкиваться с подобным, когда великий Херута, предводитель Падмасской Пятерки, пытался поработить его. Но давление Мот Пулка было куда тоньше и смертельнее, чем то, на которое был способен Херута.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130