Костыль, он и есть костыль.
– Отложи его в сторону, – мягко, но настойчиво повторил Антонин. – Он только мешает тебе обрести новое знание.
Рука моя непроизвольно сжала гладкое, слишком твердое в сравнении с человеческой плотью дерево. «С плотью, – неожиданно подумалось мне, – но ведь не с духом! Разве сознание не господствует над материей? Не в этом ли заключается ответ?»
Я снова опустил посох на колено, но на сей раз не напрягал мышцы, а лишь пожелал, чтобы он сломался. СЛОМАЛСЯ… СЛОМАЛСЯ… СЛОМАЛСЯ…
Черный лоркен, легко отбивавший стальные клинки и дробивший камни, сработанный из прочнейшего дерева, окованный железом и скрепленный магией, с треском переломился пополам, словно тростинка.
Прохлада – черная прохлада – заструилась из обоих обломков, обволакивая меня, проникая в мою плоть и отгоняя жар.
Не промолвив ни слова, я бросил оба куска окованного железом черного дерева к ногам Антонина.
У того отвисла челюсть. Он остолбенел, но уже спустя мгновение отпрянул, словно боясь наступить на ядовитую змею.
Его замешательство длилось совсем недолго, но этого времени хватило мне для того, чтобы сотворить вокруг нас обоих отражающий щит.
Антонин снова выпустил огонь, но пламя лишь растеклось по поверхности окружавшего меня облака черной прохлады. Руки его бессильно упали.
Правда, он тут же, с видимым усилием, попытался воздеть их снова, однако сам его облик стремительно менялся. Блестящие темные волосы седели прямо на глазах.
Послышалось шипение пламени. Выпущенная Сефией огненная струя ударилась об окружавший нас с Антонином щит и разлетелась жгучими брызгами.
Антонин стремительно старел. Однако мое внимание в первую очередь привлек неведомо откуда возникший в его руке короткий бронзовый меч. Сефия, в свою очередь, обнажила тонкий клинок и двинулась ко мне.
Нагнувшись, я схватил с пола обломок посоха и запустил в нее, но щит – вот она, оборотная сторона надежной защиты! – не выпустил деревяшку наружу. Скользнув по его внутренней поверхности, кусок лоркена упал на мраморные пол.
ОТДАЙ МНЕ СВОЮ ЭНЕРГИЮ… ОТДАЙ… ОТДАЙ…
Мысли Антонина пытались зацепиться за мое сознание, проникнуть в самую сердцевину моего «я», окутанного холодной тьмой.
Заполнив все пространство внутри энергетического щита, этот мысленный приказ сдавил меня, словно тисками, не давая ни дышать, ни думать.
– Я ЛЕРРИС! – Не сразу, но мне удалось вспомнить наставления Джастина и заставить себя повторять спасительную формулу, оберегавшую мою личность. – Я ЛЕРРИС… Я САМ ПО СЕБЕ… Я – ЭТО Я… Я ЛЕРРИС…
Снова послышалось шипение. Выпущенный Антонином огненный шар был не больше того, который Белый маг недавно зажигал у кончиков пальцев, однако мой темный кокон остановил его лишь у самого лица. Вспышка заставила меня зажмуриться.
Сефия приближалась, однако медленно, словно не была уверена в том, что ей следует делать.
Антонин сделал выпад коротким мечом. Нырком уйдя в сторону, я перекатился и тут же вскочил на ноги. Уворачиваться от меча и одновременно поддерживать щит было очень непростым делом.
ОТДАЙ!.. ОТДАЙ!..
Это требование било по моему сознанию, подобно чудовищному белому молоту.
Уворачиваясь от клинка и не ослабляя барьера, я продолжал твердить, что был, есть и останусь Леррисом, останусь самим собой.
Волосы Мастера хаоса сделались совершенно белыми и начали опадать, будто снег
Неожиданно меня полоснула жгучая боль. Одновременно послышались шипение пламени и пронзительный женский крик.
Сефия, пытавшаяся нанести мне удар сквозь щит, выронила раскаленный добела клинок. Но и сам я едва успел отскочить – меч Антонина, воспользовавшегося моим замешательством, пронзил полу моей туники.
ОТДАЙ!.. ОТДАЙ!..
Белый колокол гудел в моей голове, выпад следовал за выпадом.
Я ЛЕРРИС!.. Я ЛЕРРИС!..
Мне оставалось лишь твердить эти слова и метаться внутри созданного и удерживаемого мною непроницаемого барьера.
– НАПРАСНО… ВСЕ НАПРАСНО… – взывал ко мне Антонин. – ТЫ ДОЛЖЕН ПОНЯТЬ… ДОМОЙ ТЕБЕ УЖЕ НЕ ВЕРНУТЬСЯ… НИКОГДА НЕ ВЕРНУТЬСЯ… ТЫ УЗНАЛ СЛИШКОМ МНОГО…
Голос его слабел, и в нем начинала слышаться дрожь. Дрожали и руки – бронзовый меч выпал из разжавшейся ладони и со звоном упал на мраморные плиты.
ОТДАЙ…
Теперь это звучало почти как мольба.
Свистящий звук возвестил о том, что Сефия вновь попыталась поразить меня пламенем.
В тот же самый миг Антонин бросился на меня с голыми руками. Не ожидая такой атаки, я не успел уклониться, и его пальцы впились в мое предплечье, как раскаленные клещи.
Направив поток гармонии для заживления этих прожженных хаосом ран, я ударил Белого мага в плечо.
…БУДЬ ПРОКЛЯТ!..
Рука, схватившая меня за запястье и оставившая три глубоких ожога, прямо на глазах ссохлась, истончилась и рассыпалась в пепел. Удар моего кулака словно послал вперед сгусток черноты, прожегший насквозь белое облачение Антонина. Чародей зашатался, съежился и осел на пол бесформенной грудой.
– Не-е-е-е-т! – раздался пронзительный, исполненный ужаса вопль Сефии.
Поскольку пробить мой щит она не могла, я уделял ей не больше внимания, чем ожогам на своей руке, – главное моей заботой оставался Антонин. Щит нельзя было ослаблять до тех пор, пока я не обрету уверенности в том, что с Белым чародеем покончено.
Низкий раскат грома прозвучал так, будто исходил из того места, где я стоял, заставив меня вздрогнуть. Безоблачное небо вспорол клинок молнии.
Гром продолжал рокотать под небесами, уносясь прочь от замка куда-то за пределы Закатных Отрогов.
Наконец этот звук – явно не простое сотрясение воздуха!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152