Ц Правильно учитываете партийную критику, товарищ Кузнецов. Торпедных
катеров у нас, как помнится, триста десять штук...
Ц Верно, товарищ Сталин.
Ц ...и отвлечение двух-четырех для специального задания не ослабит правы
й фланг сухопутных армий. Так, товарищ Кузнецов?
Ц Конечно, товарищ Сталин.


Часть третья.
СЛОИСТЫЙ ПУЗЫРЬ ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ

И от ветра с востока пригнули
сь стога,
Жмется к скалам отара.
Ось земную мы сдвинули без рычага,
Изменив направленье удара.
Не ругайтесь, когда не на месте закат,
Судный день Ц это сказки для старших...
Просто Землю вращают, куда захотят,
Наши сменные роты на марше.
Владимир Высоцкий

1. Воскресенье, тринадцатое и
юля

Нет, не в пятницу тринадцатого, а тринадцатого в воскресенье, ранним утре
чком тысяча девятьсот сорок первого года, зависнувшее в неопределеннос
ти событие сдвинулось. Для большинства несведущих и лишенных политичес
кого чутья это явилось неожиданностью, они не видели и не ощутили ранее, к
ак нарастающий ком причин спрессованной лавины будущего тихонечко про
катился по ним, взбираясь в свою верхнюю точку, эдакая скромная комета, по
дкрадывающаяся к Солнцу, чтобы рвануть вокруг него, распушивая хвост, пе
речеркивающий небо. Но для сколь многих это событие явилось апофеозом ож
идания, мгновением счастья, когда можно было победно оглянуться вокруг и
сказать: «Вот видите, что я знал? Понимаете, к чему готовился сам и вас нера
зумных, неоперившихся, готовил? А смогли бы вы так, знать об этом и не сказа
ть, не намекнуть?» Да, только за счастье такого момента не жалко жизнь поло
жить. Ведь дождались, смогли сохранить в секрете, не помешало ничто, обман
ули судьбу-злодейку. Мгновенный сброс многомесячного напряжения: выстр
ел катапульты, на которую намотаны, навиты вместо конского волоса собств
енные нервы, завязанные узлами, взведенные так загодя, так далеко, утончи
вшиеся до паутинок и вот-вот готовые порваться, взвизгнуть лопнувшими с
трунами, и тогда все зазря. Уж нам-то это знакомо, и совсем не теоретически.
Это у нас , а не у них топор рубанул по взведе
нной баллисте... Помните, когда застонала она, не сумев выстрелить, рубя со
бственными полопавшимися, рассеченными нервами по своим; уронив едва по
дпрыгнувшее заряженное заранее ядро на себя и разламываясь под его тяже
стью на части? Помните? Тысячи тысяч растерянных пленных, с оружием сдавш
ихся на границе; летчиков, кусающих локти и плачущих возле верениц пылаю
щих стогами самолетов, Ц как много их было, крыло у крыла; танкистов, напр
асно мечущихся по станции в ожидании своих танков, так старательно закре
пленных на платформах там, за тысячу километров и недель отсюда, Ц и так
и не дождаться, и так и не узнать им, как ткнулись, тормознули эти платформ
ы в развороченные бомбой рельсы и совсем, совсем недалеко, если бы знать
Ц пешком, пехом дойти... Помните? Командиров с серыми лицами, кусающих губ
ы перед распахнутыми распечатанными сейфами и жгущих секретные приказ
ы, потому что нельзя их теперь выполнить, и нельзя оставить, потому что
это Ц оправдание , полное-полное оправдани
е-алиби для тех счастливчиков, чьи танковые клинья обходят справа и слев
а, и надо успеть сжечь, а потом уже спокойно, в суматохе, геройски умирать, п
отому что нет смысла жить, потерпев такое фиаско, однозначно умирать, пот
ому что нет даже окопов и некогда их рыть, а значит, умирать еще и из солида
рности с подчиненными, и потому плен не страшен Ц все одно... Помните? Двад
цать второе июня, четыре часа утра? Когда бомбардировщики накрыли сверху
истребители и летающие тягачи, и остались двадцатиместные планеры и рас
терянные десантники возле них, и другие десантники, испытанные парни, не
раз и не два игравшие со смертью и высотой в прятки, а теперь смахивающие с
лезы, потому что надо было бросать, резать напоследок, дабы врагу не доста
лись, бесценные только вчера и только намедни заботливо уложенные параш
юты, и снова уходить пехом, да не просто цехом, а без карты, по компасу, потом
у что есть карта, да не той она местности, насмешка она теперь, анекдот, а не
карта, и сжечь ее надо за ненадобностью... Помните? А потом... Вставайте брать
я, снаряды есть, да бойцы убиты! Только нет даже снарядов, у буржуинов они у
же, вместе с вареньем и печеньем, и землицей родной.
Если помните, тогда вам понятна не только грандиозность, но и душа момент
а. Вдоль гигантской границы, переставшей быть таковой и ставшей теперь ф
ронтом, от моря Черного и до моря Балтийского, всколыхнулось титаническо
е движение, и рванулась лавина по воздуху, по воде и по суше. Около трехсот
дивизий, более пяти миллионов солдат и офицеров, и это только в первой вол
не, волне, которая заслонила встающее позади солнце. И все до наоборот Ц з
еркальная копия. И горят самолеты, только других марок; и режут охрану у мо
стов рослые бесшумные ребята-десантники; и ловятся на мины кораблики на
выходе из собственного порта, и бесстрастно любуются на это глаза-перис
копы «Щук»; и планеры заходят на отмеченные кострами поляны; и маленькие
кораблики Дунайской флотилии тарахтят дизелями, глуша собственные пул
еметы, и прут, прут вверх против течения; и десятки тысяч снарядов в каждом
залпе вдоль всей линии.
Только все перемешалось еще интереснее. Помните, как в песне: «В эту ночь р
ешили самураи перейти границу у реки... Но разведка доложила точно...» Что т
ам в строчках раньше забылось, а уж как в действительности, кто кого на мин
уты опередил Ц не разобрать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23