Плохо только, что зеркала эти одноразовые – после использования разлетаются вдребезги. Клетчаб берег свое приобретение как зеницу ока. Бывало, что подворачивалась возможность продать вещицу за немалые деньги, и он размышлял, колебался, прикидывал, взвешивал, но каждый раз передумывал: а вдруг когда-нибудь самому пригодится? И однажды пригодилось.
Помощница Гаверчи, некая Марго, была иммигранткой из сопредельного мира. Примечательно, при каких обстоятельствах ее оттуда вытащили.
Вместе с компанией других таких же сорвиголов ее понесло в горы, а там непогода, метель, снежные завалы – их отрезало, и никаких шансов на спасение. Как раз в это время жрецы тех Пятерых, чьи имена известны лишь посвященным, ибо обладают необоримой магической силой, тех, кого называют Девятируким, Прародительницей, Ящероголовым, Лунноглазой и Безмолвным, собрались на конференцию в Храме Примирившихся Богов. Каким образом они заглядывают в сопредельные миры – сие неведомо даже таким пройдохам, как Клетчаб Луджереф. Главное, что кто-то из них туда заглянул – и увидел теплую (вернее, пока еще теплую) компанию на заснеженном склоне.
Обычно иммигрантов берут большими партиями, а тут всего-то полтора десятка человек, зато ребята молодые, здоровые, отчаянные, и перетащить их к себе можно запросто, не напрягаясь. Это Луджереф понимал: почему не хапнуть, если само в руки идет? Жрецы призвали Пятерых, те вняли зову и, объединив усилия, открыли проход в сопредельный мир, так что полуобмороженных «альпинистов», как они себя называли, спасли. Случилось это лет за семь-восемь до той истории в Хасетане.
Другой такой оторвы, как Марго, Иллихейская Империя еще не видела. В новом мире Марго понравилось: по ее словам, здесь она могла жить так, как ей всегда хотелось, а там, у себя, это было нельзя.
Еще она говорила, что дома хорошо училась и вообще была «спортсменкой, комсомолкой, красавицей». Ну, спортсменкой – это понятно, что такое «комсомолка», Луджереф тоже потом узнал, а что касается «красавицы»… Брр, надо быть Гаверчи, чтобы на нее польститься!
Вообще-то, у Гаверчи имелся свой резон: ему нередко приходилось выслеживать добычу в дикой местности, вдали от цивилизации и от женщин, а взяв в помощницы Марго, он получил и напарника, и любовницу в одном лице. У себя в сопредельном мире она «сделала мастера спорта по дзюдо и брала призы на соревнованиях по биатлону» – то есть, говоря человеческим языком, без непонятных словечек и выкрутасов, была мастером боевых искусств. Гаверчи ее поднатаскал, и охотница из нее получилась что надо. Если б она не давала всем без разбору, ей цены бы не было.
Луджереф поджидал ее на восточной веранде «Морского быка», потягивая жгучие и солоноватые «Слезы покинутой русалки». Крепкий смолисто-пряный букет, словно волшебный фильтр, делал окружающий мир более привлекательным и, что самое главное, делал выносимой наконец-то появившуюся Марго.
На ней был облегающий костюм из черной замши с вышитыми золотыми драконами, усеянный также позолоченными заклепками в виде звездочек. Под расстегнутой курткой – ничего, кроме лифчика из сверкающей парчи, который едва вмещал роскошную грудь. Марго сама придумала этот наряд, поскольку считала, что именно так должна выглядеть охотница на оборотней: «как на картинке». Где она, интересно, видела такие картинки? Впрочем, в полевых условиях, когда они с Гаверчи мотались по болотам да по буеракам, она, конечно, одевалась иначе.
Лицо словно вытесано топором, кожа обветренная, задубевшая. Сияющая золотистая пудра не столько скрадывала грубоватость черт, сколько придавала Марго порочно-разбитной вид. Такое же впечатление производил и парик (в этот раз на ней был красный, с россыпью локонов). Глаза обведены угольно-черными контурами, на губах ядовито-малиновая помада. Она была крупной девахой, но двигалась плавно, вкрадчиво, скользящей поступью (это у охотников профессиональное), а бедрами покачивала, как распоследняя портовая проститутка.
Поглядев на нее, Клетчаб в душе содрогнулся и поскорее сделал большой глоток жгучих зеленоватых «слез». Он должен переспать с этой оторвой. Просто для того, чтобы потом всем рассказывать, что он ее трахнул, не испугался. Одного раза хватит, но ради этого раза он должен… должен… В общем, надо себя заставить.
Он еще отхлебнул, допил до дна, поставил бокал мутного стекла на исцарапанный деревянный подлокотник (в «Морском быке» посуда дешевая, потому что бьют ее, не напасешься) и с улыбкой поднялся навстречу даме.
Клетчаб умел изображать светского человека, даже мог при случае сойти за высокородного. Когда обыграл в пирамидки тех двух надутых тупаков, Мефанса цан Гишеварта и Ксавата цан Ревернуха, он косил под разорившегося аристократа. Перед Марго он тоже играл роль галантного кавалера: во-первых, чтобы побыстрей добиться поставленной цели, во-вторых, если ей чего-нибудь покажется не так, она может и затрещину отвесить, а рука у нее тяжелая, лучше не нарываться.
Приходилось быть щедрым. Дать-то она даст, но перед этим надо потратиться на напитки и лакомства, какие подороже, – это Луджереф слышал от тех, кто уже имел с ней дело. Если светские манеры денег не стоят, то на деликатесы для этой оторвы хочешь не хочешь, а раскошеливайся! Клетчаба это насилие над его бумажником делало взвинченным и агрессивным. Суммируя в уме расходы (здешнее фирменное мороженое – 30 рикелей за порцию, тропические плоды айлюм – 62 рикеля за штуку, меньяхский сладкий бальзам – 917 рикелей за графин с маслянистой темной влагой… ишь ты, еще и засахаренные эсшафаны ей подавай!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24